ПРОЗА

Поезд подъезжал к конечной станции, за окном мелькали незнакомые названия: Фарфоровская, Обухово. Настя, взглянув на расписание, начала одеваться, через десять минут её ждёт первая встреча с близким человеком. Она ещё раз достала пудру, взглянула в зеркальце, легко вздохнула и улыбнулась счастливо, почувствовав, как в груди нетерпеливо постукивает сердце.

«Мы обо всём договорились. Я волнуюсь оттого, что в толчее он может меня не узнать. Оттого, что мы можем разминуться. Я спокойна, я счастлива, я уверена в себе!»

Настя с помощью самовнушения пыталась унять нарастающее волнение… Она вышла из вагона последней, что бы толпа встречающих и приехавших чуть схлынула.

«Он ждёт меня один на перроне и, вероятно, тоже волнуется», - думала девушка.
«Но, что же получилось, я что, ошиблась? Он ещё не пришёл?»

Никого из встречающих возле вагона не видно, последние пассажиры вышли и спешат – кто в метро, кто через улицу – на автобусную остановку, ловить маршрутку. Перрон почти пуст. Прошло пятнадцать минут, как поезд прибыл. Настя всерьёз обеспокоилась. Может ли парень без веской причины опоздать? Возможно, что то с транспортом, в пробку попал, или того хуже – в аварию.

«Как же мне поступить… Подожду полчасика, а потом сама ему позвоню, хоть это и не в моих правилах», - решила она, оглядываясь по сторонам, поёживаясь от холода. Оделась тепло, но не достаточно для северных широт. Короткая фиолетовая куртка – дублёнка, купленная на рынке, тоненькая, в мороз плохо греет, джинсы, мягкие серые сапожки на низком каблуке – рост позволяет. Чуть дальше, напротив восьмого вагона, тоже оглядываясь, стояла тётка, в длинном зелёно - коричневом стёганом пуховике и такого же неопределённого цвета шапочке с козырьком, похожая на прошлогодний стог сена, из под шапочки выглядывал круглый нос, нижняя часть лица была укутана толстым пуховым платком. Рядом с тёткой стояли пол дюжины сумок и перевязанных картонных коробок. Похоже, её тоже забыли встретить.

«Дочка, дочка, пригляни за поклажей, я до носильщика сбегаю!»- крикнула она Насте знакомым мягким говорком.

Настя кивнула, при этом подумав:

«А вдруг у неё в коробке наркотики или тротиловая шашка, подойдут сейчас милиционеры и спросят, что в этих коробках. Вон они потихоньку по другому перрону шагают … ай, что я им скажу?»

На миг девушка забыла о герое своих фантазий, с которым полгода назад она познакомилась в интернете. Прошло почти полчаса.

«Всё, звоню! Была, не была…!» - она выдохнула и набрала номер.

Вначале телефон молчал. Несколько минут Настя продолжала надеяться, что встреча состоится. Потом голос оператора произнёс то, о чём Настя уже догадалась, но всё же надеялась, что не услышит, ей не хотелось слышать эту фразу.

«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

…Говорят, что нужно учиться узнавать свой внутренний голос, интуицию. Первая мысль, возникшая в голове после пробуждения и есть - самая правильная, она – голос твоего подсознания и она – единственная - верна. Настя вспомнила, что подсознание отговаривало её от этой поездки, но желание увидеть человека из Сети, такого близкого по духу, интересам, перевесило и, здравый смысл был на время благополучно и сознательно удалён.

«Катавасия, однако»,- поморщилась Настя и не спеша, всё ещё на что то надеясь, понуро пошла к Московскому вокзалу.

Ей предстояло провести день в городе, где она оказалась впервые в своей жизни и огорчённая девушка решила, что просто глупо не воспользоваться великолепной возможностью побывать на Невском проспекте, не увидеть Дворцовую площадь, храм Спаса на Крови, просто погулять по улицам. Жаль, что поездка случилась зимой и многого она не сможет увидеть, и нет её провожатого, кто обещал обо всём рассказать и показать… Он сам родился в этом загадочном городе, если не врал.

Мама всегда повторяет, что Настя слишком наивная, верит каждому человеческому слову и всё сказанное принимает за чистую монету.
Она часто называет Настю чудачкой, улыбается и качает головой. Дома так и зовёт до сей поры «Ты проснулась, Чуда моя?» До сих пор считает её маленькой и несамостоятельной. Это оттого, что дочь всегда и во всём с ней советуется. Сама же мама - другая, независимая и упорная. Вырастила дочку одна, без помощи родственников и отца. Его, как Настя заметила, в их жизни вовсе не было, всегда они с мамой жили только вдвоём.

Вечером не востребованная невеста собиралась покинуть этот манящий и холодный город, вернуться к маме, к своим любимым книгам, в свой привычный мир, а пока поспешила к кассам, купить билет на вечерний поезд: «Санкт-Петербург – Севастополь». Досадно всё же, стоило ли тащиться в такую даль около полутора суток, с пересадкой, что бы тем же вечером снова отправиться в дорогу.

«Мама права, мне нужно взрослеть, не слишком приятно в двадцать пять лет так обманываться. Ксюша Собчак правильно обзывает таких, как я, лохушками. Обидно признавать, но так и есть. Ах, просто плакать хочется!»

«Девушка, я вам ещё раз повторяю: билеты на сегодняшнее число только в вагон бизнес класса! А что же вы хотите, зимние каникулы, пассажиропоток увеличился. Будете брать? Тогда отойдите от кассы!»

Невозмутимая кассирша повернула пластиковый лоток и окошечко закрылось. Настя отошла послушно в сторону. Как же ей быть?

«Спокойно, спокойно, сейчас я что – нибудь придумаю, придумаю - уговаривала она себя», -

но в носу защипало и, не внимая уговорам, первая робкая слезинка покатилась по щеке, потом вторая, за ней третья, а потом и вовсе полились тёмные ручьи из глаз. Тушь оказалась не такая стойкая, как обещали в рекламе. Слёзы всё не кончались, лились и лились из глаз, уже весь платок стал мокрым. Мимо шли потоком люди. Заходили в кассовый зал и выходили на улицу. Туда и обратно. Все спешили по своим делам, никому до Насти и её слёз не было никакого дела. А бедная Настя всё не могла никак успокоиться. Плечи её вздрагивали, по временам она судорожно всхлипывала, как напрасно и несправедливо наказанный ребёнок. Лица снующих мимо пассажиров сливались в одну размытую слезами акварель. Настя не рассчитывала никого разжалобить. В ту минуту действительно стало горько и тяжело на душе. Горько от обмана и тяжело от скверной ситуации, в которую попала: немного не хватало денег на билет в бизнес – классе.
Настя не предполагала, что дело может обернуться таким образом и взяла с собой совсем небольшую сумму в расчете на своего виртуального друга, настойчиво приглашавшего в гости и обещавшего, что небольшие расходы он готов взять на себя, как сторона принимающая.

«Слезами горю не поможешь», - шепнул внутренний голос. «Думай, Анастасия, думай!» - уже сознательно велела она себе.
Слёзы закончились. Лишь распухшее, покрытое красными пятнами лицо и особенно нос, выразительно говорили о недавнем потоке слёз.

«Какое горе приключилося у такой гарней дивчины? Шо, кошелёк какой то упырь умыкнул, чи телефон? А я гляжу - прям слезьми заливается девка, вся, как есть промокла. Наверно, чую, приезжая, раз до дому не торопиться», -

проговорил весёлый голос с знакомым украинским акцентом.

Подняла Настя голову - стоит рядом пожилой дядька, наверное, уже пенсионер, в потёртой чёрной дублёнке, в серой кепке из морского котика, и в глаза заглядывает с участием. Единственный, из сотен прошедших взад и вперёд людей, подошёл и поинтересовался: а что случилось у девицы, которая тут ревёт прямо под расписанием поездов.

Настя, глядя на смеющегося земляка, поняла, что он готов ей помочь и непременно выручит. Улыбнувшись ему сквозь непросохшие ресницы и непроизвольно судорожно всхлипнув в последний раз, ещё раз по - детски шмыгнув носом, подумала:

«Неужели и я такая же чёрствая, так же безучастно прохожу мимо чужого горя?»

И вспомнила, что «да, и я мимо пьяного прохожу, а может, у него с сердцем плохо или он руки отморозит себе, пока лежит, а то и совсем замёрзнет… Или вот как то видела – бабулька поскользнулась и упала, никто не помог встать, долго ей было не подняться, пока какой то парень, из чёрных, дагестанец или грузин, не помог ей и сумку не подал». Настя хотела тогда подойти, да то ли постеснялась, то ли куда то спешила. А женщине той упавшей, может и медицинская помощь нужна была, никто ведь не оглянулся даже, и она в том числе. А ведь Настя всегда считала себя отзывчивой.

«На самом деле, отзывчивость людская чаще всего избирательна. Мы отзывчивы по разуму, не по душевному порыву: этому я помогу, а до того мне и дела нет никакого. Что бы понять эту простую истину, мне пришлось проехать больше тысячи километров, самой оказаться в сложной ситуации и узнать, что мир, всё равно, как бы там ни было, не без добрых людей», -

решила про себя повеселевшая Настя.

Она ещё раз улыбнулась доброму покровителю и в двух словах рассказала о своём затруднении, о том, как она оказалась в этом городе, где всё так ужасно дорого и нет билетов, что бы вернуться домой.

«Эх, дочка, что же ты загоревала напрасно? Ну, не я бы к тебе подошёл, так в милицию можно обратиться, они бы по паспортной базе проверили и отправили тебя в твою Шепетовку, делов то… Хотя, - он с сомнением покачал головой, - от милиции, говорят, теперь лучше подальше держаться, целее будешь».

«Откуда вы узнали, что я из Украины?» - захлопала девушка длинными коровьими ресницами, с которых слёзы смыли всю краску.

«Ну откуда ж мне знать, я так, что первое на ум пришло, то и брякнул»,- ответил дядечка и представился: «Александр Маркович, можно дядя Саша».

Билет в плацкартный вагон Настя всё таки купила. Александр Маркович, спаситель, оказался местным жителем, однако не коренным ленинградцем, тут девушка не ошиблась. Договорились, что без церемоний, она остановится у него на два дня и две ночи. Мама, конечно, об этом, скорее всего, не узнает. Может быть, потом Настя и расскажет, а пока придётся солгать, едва ли ни в первый раз, только затем, что бы мама зря не волновалась.

Дядя Саша рассказал, что работает на одном из бывших советских промышленных производств наладчиком оборудования. Предприятие несколько раз перепрофилировали, но его должность неизменно сохраняли.

«Считаюсь, как Гоша из фильма «Москва слезам не верит», ценным сотрудником. Без меня ничего не вертится и не крутится. Вот так». -
пошутил Александр Маркович.

"Живу в однокомнатной квартире один, с женой расстался давно, после того, как дочь вышла замуж и уехала".

Эти два насыщенных дня Настя, наверное, долго не забудет. Конечно, вся жизнь впереди и ещё очень многое предстоит увидеть, но часть желаний уже исполнилась. Она прикоснулась к заветному - побывала в музее - квартире Пушкина на Мойке, 12.

Ещё в школе девушка увлеклась стихами великого поэта и искренне считала, что «Пушкин – это наше всё!», ревниво защищая своего кумира от высказываний типа «кому нужны в наши дни стихи» и «пройдёт ещё сто лет и никто не будет знать, кто такой «Пушкин», разве что название ресторана запомнят».
Она увидела бережно отреставрированный тёмно – коричневый диван, на который положили смертельно раненого поэта после дуэли, его маленький белый жилет, испачканный кровью, трость, письменный стол, чернильный прибор, рисунки Натали, которую Настя совершенно отчётливо презирала. В этот же день, что бы не расплескать впечатлений, поехала на Чёрную речку, место дуэли.
Во времена Пушкина здесь был лесок, рядом пустырь, а теперь вплотную подступил город и само место, где пуля настигла поэта, обозначено обелиском из розового гранита с бронзовым барельефом, где Пушкин изображён в профиль. Пять ступеней ведут к постаменту, здесь поклонники любимца муз и зимой оставляют живые цветы. Три красные гвоздики положила пожилая пара, они не спеша пришли к обелиску, чуть опередив девушку и так же медленно, склонив друг к другу головы, пошли по дорожке вперёд.
Настя посмотрела вокруг – пытаясь представить, как всё происходило, уловить тень давней трагедии. Но мешал шум движущихся машин с пролегающего рядом проспекта, сквозь голые берёзовые сучья неуместно просвечивали тёмно - свинцовые коробки многоэтажных домов, дети катались на лыжах по дорожкам сквера, весело смеясь – всё было по - другому.

«Чёрная речка, будто уздечка
На мёртвом белом коне,
В доме на Мойке кровью намокли
Шторы в окне…» -
вспомнились строчки, только чьи? Кажется, Андрея Дементьева.

Настя работала в школьной библиотеке – выдавала детям учебники и книги по школьной программе. Она любила свою работу и не рвалась искать другую, собираясь провести возле каталога и книжных стеллажей всю жизнь, хотя мама настойчиво уговаривала дочку найти работу попрестижней. Настя закончила областной педагогический ВУЗ и могла бы работать учителем литературы или устроиться на должность администратора, журналиста местной газеты.

«А что, не боги горшки обжигают!»- таким аргументом всякий раз завершала мама очередную порцию уговоров.

Дочка всякий раз отвечала:

«Мамулечка! Куда ты меня хочешь вытолкнуть? Не хочу я ничего менять!»

Появившийся пару лет назад в их доме интернет существенно расширил границы Настиных желаний, постепенно у неё сформировалось убеждение в том, что нужно жить в двадцать первом веке динамичней, общаться, путешествовать. Удалось убедить маму в необходимости поездки в северную столицу.
Настя, выходя из метро на станции «Невский проспект», думала:

«Как жаль, что мне некому сказать: как я счастлива, что могу гулять по Невскому! Как я завидую вон той старушке, что, наверное, живёт в одном из домов поблизости и теперь бредёт, глядя под ноги, в булочную в своих суконных ботинках и широкоплечей каракулевой шубе, похожей на бурку басмача из «Белого солнце пустыни».

Едва только взойдёшь на Невский проспект, как уже пахнет одним гуляньем, так, кажется, писал Гоголь. И правду писал, не встретила девушка на Невском в тот день ни одной персоны, кто хоть чуть был бы похож на спешащего по делу человека. Все гуляли вдвоем, втроем, целыми группами студенты- первокурсники, приезжие школьники с рюкзачками, итальянские пенсионеры в русских ушанках, кутающие носы в тёплые шарфики, группа подростков во всём чёрном, готы кажется, Настя читала о них что то. Она погуляла возле Казанского собора, дошла до знаменитого Дома книги, замерзла, проголодалась и повернула обратно, по пути потратив сорок рублей на шоколадный батончик.

С Александром Марковичем они договорились встретиться на станции метро «Рыбацкая», он должен ждать её с половины восьмого вечера на выходе.

«Что, понравился Петербург? Что успела увидеть? Румяная какая! Замерзла, устала? Всё вижу, я ж как никак, почти тебе в деды гожусь. Тебе ведь двадцать два, угадал?» - словоохотливый дядя Саша говорил, будто сто лет они друг друга знали. Вот будто хороший сосед или родной дядя приезжую племянницу – провинциалку с поезда встретил.

Так, за разговором, быстро дошли до дома, поднялись на двенадцатый этаж.

«Умываться, быстренько! Смывать дорожную грязь, усталость, вот полотенце. Есть халат или дать пижаму?»
Пока Настя согревалась под душем, дядя Саша готовил ужин. Девушка ахнула, увидев место вечерних посиделок большинства горожан. У одинокого пожилого мужчины кухня мерцала матовым стеклом и сияла чистотой. Кроме того, вся мебель была стильной, современной, встроенной, с керамической электроплитой, какой Настя никогда не видела и даже имелась посудомоечная машина марки Bosch.

«Люблю порядок! Удобней жить, когда много техники в доме разной и всё под рукой. Вот, светильники везде, подсветка с каждой стороны, можно всё увидеть», - дядя Саша с удовольствием щёлкал кнопками, рассказывал о преобразованиях, которые сам произвёл и ещё собирался сделать.

Ужин старый холостяк приготовил сообразно своему вкусу и привычке к здоровому образу жизни: запечённая с луком и морковью морская рыба с зелёным горошком на гарнир, красиво уложенная на квадратные чёрные тарелки. Настя предпочла бы хороший кусок свинины в виде отбивной, ведь она почти целый зимний день прогуляла и заметно проголодалась. К чаю её ждал очень вкусный десерт в виде половины круглого торта со странным названием «Трухлявый пень».

«Я подумал, ты, наверное, любишь сладкое. Все дамы - жуткие сладкоежки, только некоторые проявляют волю и скрывают свою страсть ради стройной фигуры. Я прав?» - Александр Маркович положил на пирожковую тарелку большой треугольник для гостьи и маленький для себя.

В двадцатиметровой комнате стояла самая обычная мебель брежневской эпохи, два дивана, висела грубая старомодная пятирожковая люстра. Ни фотографии, ни безделушки, ни даже ковра на полу. Чисто и пустовато. Ничто не выдавало женского присутствия. Новый плоский телевизор и компьютер смотрелись как пришельцы из другого мира.

«Я технику недавно приобрёл, компьютер ещё только осваивать начал, учусь», - пояснил Александр Маркович. На компьютерном столе лежали популярные пособия для чайников.

Спала Настя крепко, ей снился длинный сон о том, как она заблудилась в чужом городе. Кругом вывески на незнакомом языке, не похожем ни на английский, ни на немецкий, ни на японские иероглифы. И что это за странный город, Настя не могла понять, она будто ходила по нескончаемым узким улицам по кругу и всё возвращалась на какой то старинный зелёный вокзал, где в зале ожидания стояли мягкие коричневые диваны и Настя ложилась на один из них и всякий раз засыпала…

Следующий день был выходной и Александр Маркович предложил себя в провожатые и гиды. Заранее продумали маршрут: Александро – Невская лавра, музей Ахматовой на Фонтанке и Храм Спаса на Крови, всё в центре. Музей Анны Ахматовой показался холодноватым, вещей немного, высокие потолки, простая мебель, брошенная на спинку стула «ложноклассическая» шаль, книги, портреты Анны - в целом Настя так и представляла свехскромный быт начала советской эпохи.
Пешком прошли к каналу Грибоедова, к месту гибели императора Александра Второго, убитого террористом Гриневицким. На том самом месте, где пролилась царственная кровь, возвышается многоглавый Спас на Крови – красивейший из храмов Петербурга, напоминающий внешним видом Храм Василия Блаженного.
Александр Маркович и Настя, не сговариваясь, встали в очередь, непременно решив взглянуть на музей мозаики, куда устремляются все иностранцы, посещающие Петербург.

«Надо почаще провожать любознательных девушек, тогда и сам поумнеешь!» - шутил Александр Маркович, когда они не спеша направлялись к метро. Экскурсовод очень эмоционально и увлекательно рассказала о экспозиции. Настя узнала много нового, например, о том, что храм очень долгое время был на реставрации, а при Сталине его хотели уничтожить, но помешала война. В блокаду здесь был один из моргов, а открылся Спас на Крови для посетителей только в конце девяностых, при Ельцине. Зато теперь стал настоящей жемчужиной северной столицы. Настя радовалась, как ребёнок, тому, что побывала здесь. Следующим пунктом воскресного вояжа по плану значилась Лавра, но вначале они купили сувенир на память- маленькую фарфоровую фигурку императора Павла, странного, чудаковатого тирана. Настя выбрала, а Александр Маркович удивился:

«Купила б лучше шкатулочку, медальон, или царицу Екатерину, зачем тебе понадобился этот курносый?»

Настя смеялась и по дороге рассказывала дяде Саше о временах Павла, о том, как российский император на четыре года стал Великим Магистром Мальтийского Ордена, как все государственные мужи того времени тоже стали кавалерами и рыцарями, о срочной постройке Михайловского замка.
В Лавре Настя захотела отобедать в местной трапезной. Двухэтажное здание, очередь движется быстро. Здесь за длинным просторным столом их очень вкусно накормили: крестьянским постными щами, гречневой кашей с грибами и необыкновенно вкусными слоёными пирожками с морковью и яблоками. Александр Маркович купил ещё монастырский хлебец на вечер.

Неспешно, молча зашли в некрополь восемнадцатого века, здесь тесно от мрачных надгробий с старинными фамилиями, которых в нынешнем веке уже не встретишь. Но есть и знакомые – Ломоносов, по версии современных историков – внебрачный сын Петра Первого, архитектор Карл Росси, вдова Пушкина – Натали Ланская. Ей кто то принёс гвоздики. Второй некрополь прошли быстро, задержались только возле могилы Достоевского, где Александр Маркович признался, что не одолел ни одного его романа, хотя честно пытался, правда, ещё лет сорок назад, в молодости.

«Как его иностранцы одолевают, если и нам, русским, ничего не понять?»

Завершили экскурсию возле захоронений современных политиков: первого Петербургского градоначальника и депутата Государственной думы времен большого хапка, положивших жизни на алтарь демократии. Надгробия утопали в роскошных венках, припорошенных снегом.

Вечер промелькнул подобно падающей звезде. Поужинали скромно, но с ориентацией на здоровое питание: по дороге купили яблоко, грушу, киви, пару бананов и йогурт без добавок. Проявляла свои кулинарные способности в этот вечер Настя, приготовив фруктовый салат. Такой ужин показался вначале чересчур лёгким. Свежезаваренный в фарфоровом чайничке зелёный чай с листочками мелиссы и кусочек вчерашнего торта благополучно усыпили не ко времени разыгравшийся аппетит. Александр Маркович за чаем занимал Настю рассказами о детстве дочери Анюты и проказах двух её сыновей – погодков, которых раз в год, летом, привозят к нему на две недели.

Понедельник- день, как известно, тяжёлый. К тому же он стал последним днём Настиного знакомства с городом, где она так давно мечтала побывать. Всё когда - нибудь кончается. Поезд отправляется в восемь вечера, значит, есть ещё почти целый день. Гулять придётся снова одной, Александр Маркович с утра ушёл на работу и просил Настю вернуться не позже пяти, что бы осталась пара часов на отдых. Уходя, попросил:

«Ты ведь снова выйдешь в центре, там вокруг Невского много чего можно посмотреть: Исаакий, Зимний дворец, на Горьковскую съезди, от неё до Петропаловки десять минут ходу. Ты только смотреть то смотри, но кошелёк из сумочки даже не доставай. На Невском цены накручены выше некуда. Лавки там не для простых людей открыты, а для тех, у кого денег чемоданчики, копеечная заколка там рублей шестьсот стоит – зато зеркала сверкают, горят сотни светильников, пахнет богатством. Гуляй там как в музее, а руками ничего не трогай. Обещаешь?»

День прошёл быстро, удалось бегло посмотреть всё – сегодняшний поход начался с Петропавловской крепости. Настя снова начала с мёртвых - побывала в великокняжеской усыпальнице, увидела тяжелые каменные надгробия, портреты тех, кто лежит под этими неподъёмными мраморными плитами, кости последнего убиенного царя и его супруги под зелёным и розовым саркофагами, отделанными уральским полудрагоценным камнем. С экскурсией побывала в тюрьме Трубецкого бастиона, толщина стен поразила и привела в панику. Клаустрофобия, кажется так называется боязнь замкнутых пространств.

«Я бы здесь сошла с ума!»- подумала Настя и поспешила уйти.
Пешком направилась к Эрмитажу по очень длинной набережной вдоль подковы артиллерийского музея, во дворе которого замерли десятки пушек, подняв свои огромные жерла. Взглянуть на них поближе уже не хватало времени, Настю ждал главный музей Петербурга. Мама бы просто не поняла её, нельзя же не побывать в Эрмитаже. Но тут её ждала неудача, в понедельник Зимний дворец не принимает гостей – выходной. Настя ещё раз прошла по Невскому до Гостиного двора, там перешла на Маяковскую и поехала в Рыбацкое – пора было собираться в дорогу. Александр Маркович обещал приехать через полчаса, а Настя тем временем зашла в торговый центр рядом со станцией метро. Она привезёт маме сувенир- тарелку с видом на Адмиралтейство или стрелку Васильевского острова.

На вокзал приехали за полчаса до отправления поезда. Стояли, разговаривали на перроне. Настя искренне благодарила Александра Марковича за приют и ласку, если бы не он, не известно, какой бы она нашла выход, где бы ночевала.

«Вот видишь, не встретил тебя молодой друг, зато старого нашла. А старый друг – лучше новых двух, слыхала?»

«Да», - рассеянно отвечала Настя. Она уже мысленно попрощалась со славным городом, который за эти дни ещё больше полюбила и куда непременно приедет не однажды. Летом – обязательно.

«Я почту завёл, запоминай или запиши в телефон мой е-мейл».

Александр Маркович на память произнёс адрес, состоящий из знакомого имени и двух цифр. Настя вытаращила глаза: этот адрес она отлично знала, как таблицу умножения, разница была только в двух цифрах, было восемьдесят пять вместо пятидесяти пяти.

«Что же ты застыла, пиши и пора прощаться, заходим в вагон!»

Настя достала билет и паспорт, симпатичный проводник пригласил: проходите, место 11, нижнее.

«Будь здорова, не забывай. Доживём до лета – жду в гости, Дарёна».

Настя подумала, что ослышалась – это её имя, его она выбрала для своего интернет – общения, только немного иначе – darionka. Александр Маркович тем временем незаметно исчез в толпе, как
всё исчезает в этом полном миражей городе. Тамбур встретил знакомой косоватой надписью чёрным маркером на сером пластике: "Курить заборонено!!!". Насте достался тот же седьмой вагон.

Девушка улыбнулась:

«Какая же я тёпа, вечно попаду в историю! Но всё ведь хорошо закончилось? – Хорошо»,- ответила она себе мысленно. Ведь о молодом Сандро я в эти три дня ни разу не вспомнила! Я была влюблена в город, а не в парня, в этом всё дело».

Настя сняла дублёнку и достала подаренную Александром Марковичем книгу "Легенды и мифы Санкт-Петербурга".

"До свиданья, я вернусь", - попрощалась мысленно и положив книгу на колени, с лёгкой улыбкой задумалась, накручивая светлые длинные волосы на палец и глядя в окно на опаздывающих пассажиров.