(Из цикла «Дед Валериан и я») Нажал на кнопку дистанционного пульта и побежали по экрану кадры нового приключенческого фильма. Посмотрел минут пять и с досадой выключил. Надоело. Сколько можно смотреть эту муть голубую, где за десять минут наваливают сотню трупов и кровища льется рекой…Знаю, что не кровь это, а кетчуп томатный, а все равно неприятно. Неожиданно вспомнилось как-то. Гостил у деда Валериана, еще Лукьяновна жива была. Поужинали, пристроились телевизор смотреть. Валериан устроился в самом теплом углу, чтоб спина грелась от печки. Я к нему под бок, тоже туда, где потеплее. А тут пришла к Лукьяновне соседка, бабушка Оленька – так ее в деревне называли. Пришла, вроде, за какой-то мелочью к Лукьяновне, да и осталась «чилявизир» смотреть. Свой то у нее сломался, а чинить некому. Вот и ходит по хатам… Ну, да ладно! Вместе всё веселей. Как раз, какой-то военно-приключенческий «шедевр» демонстрировали… Бабушка Оленька, прямо таки изготовилась - страсть как любит военные кИна. Это она сама так сказала. На экране отражается огонек лампады, словно в фильме участвует. Мелькают искаженные тревогой лица. Бегут суматошные люди. Зарево. Стрельба. Кто-то падает. -Ох, рОдный! Убили! – горестно восклицает бабуля. Валериан смеется: «Баб, да это немец переодетый! Не наш! Она не слушает, продолжает причитать жалобно: -Положил свою бедную головушку! Ни ручкой, ни ножкой не двигат! -Да он притворяется! – объясняет Валериан. Не слышит бабушка Оленька. -РОдные мои! – сокрушается она и голос ее дрожит. И смешно, и печально: ничего не понимает, только жалеет, если кого убили или ранили. Всё равно кого. Нашего ли солдатика, немца ли…. Сколько ни объясняй, ни рассказывай – все спутает, позабудет… Многое позабыл я уже, что слышал от бабушки Оленьки… «…Егорка, средний, царствие ему небесное, уже в мирное время помер. В войну-то уцелел, судьба сохранила. А смерть рядом стояла, караулила. Ночью намчались с повозкой: сбирать теплые вещи для германской армии. У кого чесанки, у кого тулуп или шапку. С Егора валенки сняли – Петины, которого на фронте убили… Они с братом Колькой ночью прокрались, да ту повозку подожгли. Кольке-то ничего – маленький, а Егорку взяли, повели. Ему уже шестнадцатый годок шел. Побегла в комендатуру, молить их, врагов, начала. Немец велит, вставай, мол, русская матка! Какую хочешь наказанию для своего сына? Упала опять, заплакала. -Какую сами назначите, только не смертнУю! Лучше уж меня казните! Немец подумал и говорит: - Дать двадцать пять плеток! А я глянула – царица небесная! Во такая проволока железом перевитая, и еще кольцо на ней! Забьют Егорушку до смерти… Домой как пьяная добиралась, у каждого прясла придерживалась. Не дошла – повалилась. Сколько пролежала, один бог знает! Посумеркалось уже. И слышу – ползет, в траве шебуршится кто-то. А это Егорушка по земле пластается. -Тише, мама, я живой, все хорошо. Ступай в дом я расскажу…Мама, патруль-то человек оказался! Хоть немец, хоть враг, а человек! Выломал прутину и по заднице меня двадцать пять разов. И научил домой ползком ползти, будто я не могу, будто ранетый! Задрал рубашку, а у него, бедного, вся спиночка, вся задница в рубцах синих, да в волдырях. Ни сесть, ни лечь не может. А смеется, нахваливает: - Патруль – то, мама, человеком оказался! Так и просмеялись, и проплакали всю ноченьку. …А потом погнали в Германию. Егорка сбежал, в лесах скрывался с партизанами. Отец-то на фронте воевал – призвали, хоть и в годах уже был. На финскую не взяли, а сейчас взяли. Мужа-то тоже призвали. И вскорости бумажка - пропал без вести. А и не он один. Почитай полсела в без вести пропавших была. Кольке пятнадцати еще не сровнялось. Погрузили в эшелон, привозят в Литву. Старушка местная говорит по-русски: - Помолитеся остатний раз в православной церкве, завтре в Германии будете!» Пошли с охраной помолиться. А Колька-то в бок тычет: - Мамка, бежим! -Куда, сыночек? А сама наструнилась вся: бежим! Господь поможет! Своим сказала, а они несогласные, боятся. И побегли одни. На пузе под проволокой и в овраг. Потом коё лесом, коё болотом. Семь дён брели. Ели желуди, камнями толкли. Корешки всякие, листочки брусничные. Встретился охотник-литовец. По-русски не умеет, руками объясняет: мол, прямо, потом направо… Партизаны нашли, думали мертвые лежат, баба с мальцОм. Сон такой напал, ни пальцем не двинешься. Да и травой какой-то наелись – задурманились… А уж смертей понавиделись! Что по дороге в лагеря, что в лесу. И наших, и ихних…» Плачет бабушка Оленька, глядючи на мельтешащий и мигающий огнем экран, бестолково оплакивает каждого убитого понарошку. А любит про войну. Прямо тянет ее про бои глядеть….
1 2 3 4 5 Жанр: Рассказ, миниатюра \| Добавил: Кандид (08.09.2011)
Просмотров: 424 \| Рейтинг: 5.0/1