«Дом семь, подъезд четыре…» - как обычно, высоким женским голосом сообщило радио, когда я переступила порог дома моей подруги Маши. На летних каникулах я оставалась по-прежнему пунктуальной и заходила за ней, как мы и договаривались, в одиннадцать утра, так что ежедневно мой визит к Маше сопровождался одним и тем же радиокомментарием, который уже стал вызывать наш дружный смех. Но в этот раз Маше явно было не до смеха. Я застала её сидящей за столом в прихожей напротив входной двери, которая была распахнута настежь. Маша сидела, картинно опершись правой рукой о стол, одновременно ею же изящно придерживая странное сооружение из огромного мокрого полотенца, которое она приладила у себя на голове. - Что с тобой приключилось?! – удивилась я. Маша печально взглянула на меня своими большими серыми глазами и страдальчески произнесла: -Я угорела! В доме, и правда, слегка чувствовался едкий запах дыма. - Топила утром печку и, наверное, рано закрыла трубу. Плохо мне… - Так чего ж ты тут-то сидишь? На улицу надо идти, на свежий воздух! И окна открой! – скомандовала я. Минут через пятнадцать Маша, наконец, собравшись, вышла на крыльцо, где я ждала её, заперла кое-как входную дверь, проковырявшись ещё минут пятнадцать с замком, который уже давно не любил ни открываться, ни закрываться. И мы по обыкновению отправились в магазин за продуктами. Надо сказать, что лето в том незапамятном году выдалось на удивление жарким для наших краёв. Отстояв в магазинную кассу пёструю и медленную очередь из по большей части жаждущих прохладительных напитков и мороженого дачников, мы, наконец, вырвались на свободу. - Ну, что, отнесём покупки домой и махнём на озеро? – предложила я. - Ага! – радостно отозвалась Маша, которой уже явно полегчало. Продукты решено было оставить у меня дома, чтобы не рисковать временем из-за проблемного Машиного замка. Преодолев на велосипедах три километра до вожделенного озера, мы с Машей увидели знакомую синюю водную гладь, окаймлённую густым сосновым бором. На пляже был полный аншлаг. Но вскоре нам всё-таки удалось обнаружить свободное местечко, где мы и обосновались для получения своих порций ультрафиолета. Дело, однако, уже близилось к концу рабочего дня, а у Машиного дяди, который должен был прийти с работы, не было ключей от их своенравного замка. И потому после нескольких беспечных часов, проведённых на озере, нам пришлось отправиться в обратный путь. Довольные удачно сложившимся днём, мы, беззаботно болтая о всякой ерунде, уселись на скамейку в огороде под большой старой вишней, растущей напротив Машиного дома и усыпанной сочными спелыми ягодками. За разговорами время пролетело незаметно. Пришёл с работы Машин дядя. Поздоровавшись со мной и забрав у Маши ключи, он медленно и устало прошёл к двери и стал открывать вредный замок. Замок сдался минут через десять. Машин дядя спокойно зашёл в дом. Мы с Машей продолжали вести нашу увлекательную и нескончаемую беседу. Вдруг через пару минут дядя, как ужаленный, выскочил на крыльцо и с криками: - Караул! Сгорим! Взлетим на воздух, как порох! - со всей силы швырнул какой-то предмет в детскую ванночку, наполненную водой для полива клумбы и стоящую рядом с крыльцом. Огромный столб пара моментально взметнулся выше дома. Мы с Машей недоумённо и безмолвно взирали на происходящее. Внезапно вскочив со скамейки, Маша закричала: - Утюююг! - и со всех ног бросилась в дом. Злополучный утюг, который Маша забыла выключить и оставила на столе в своей комнате, когда утром гладила свою любимую юбочку, прожёг и эту самую юбочку, и доску, на которой Маша гладила бельё, и скатерть под доской, и, наконец, сам стол... На следующий день я застала Машу за интереснейшим и странным занятием: она засыпала горячие угли в древний чугунный прабабушкин утюг, чтобы погладить свои вещицы. Утюг отыскала на чердаке тётя Вера, Машина мама, и с удовольствием вручила его Маше. Как выяснилось, погибший по Машиной вине электрический был уже седьмым утюгом со столь несчастливой судьбой...
