ПРОЗА

Лёша – мой лучший друг. С первого класса мы с ним всегда вместе… Вместе в школу идём, вместе ходим на плаванье и в студию технического творчества. Даже оценки одинаковые получаем и в одно и тоже время болеем.
А в тот день мы пошли вместе покупать мне кроссовки. Мама отсчитала нужную сумму и сказала:
- Смотри же, не потеряй по дороге!
- Конечно, - кивнул я, небрежно запихивая деньги в карман.
На улице палило солнце, и ветер где-то затерялся в разморенном зареве неба. И нам вдруг захотелось пить.
- Какие кроссовки в такую жару! – сказал Лёша.- Лучше ещё одну панамку себе купи, а то эта, смотрю, совсем выгорела у тебя от солнца.
- Так это к школе меня мама уже готовит, - признался я, - Вот школьную форму недавно купили, а вчера кроссовки нужного размера в магазине отложили… В них я буду весь год на физкультуру ходить.
-Давай хоть в магазин зайдём воды попить! – предложил Лёша.
- А это можно! – я опустил руку в карман и нащупал мелочь. Лёша тоже нашёл у себя пару рублей.
Утром в магазине было не многолюдно. Витрины, точно пёстрые горы – зайдешь за одну и не видно тебя. Да и охранники утром всегда вялые. Один вон с продавщицей болтает, другой с кем-то говорит по телефону.
- Лёшка-а-а, ты где! Я тут минералку нашел, - выглядывая из-за стеллажа с чипсами, кричу я.
- А я не люблю минералку! – говорит Лёшка, - Давай лучше апельсиновый сок купим.
- На сок денег не хватает! – говорю я и исподтишка его по плечу как хлопну:
-Бэрик!
Лёшка от неожиданности вздрогнул, но тут же собрался и быстро мне ответил:
-Бэрик!
Я не успел увернуться и так получил своего «Бэрика» назад, а Лёшка был уже далеко. Он стоял возле молочного отдела и от души посмеивался. Я понял, что теперь так просто мне его не изловить и придётся хитрить. Я притаился у хлебных лотков и немного подождал, пока Лёшка потеряет бдительность. Тот по-прежнему выбирал напитки и рассматривал баночки с вареньем. Я прополз на корточках мимо колбасных витрин и оказался у Лёшки за спиной.
- Бэрик! – громко на ухо закричал я Лёшке и совсем неожиданно стукнул его по спине. Лёшка не удержался, резко крутанулся и задел одну из банок.
Раздался звон и банка с вареньем, как хлопушка, разлетелась на осколки.
-А ну идите сюда! – сразу проснулся громила-охранника. – Кто это сделал?
- Лёшка! – трусливо сказал я и попятился назад. – Он не удержался, упал на стеллаж и скинул банку.
Лёшка быстро и испуганно кидал взгляд то на меня, то на высокого охранника. Он был бледен и растерян.
- Придётся заплатить за варенье, - сказал охранник.
Лёшка суетливо пересчитал свою мелочь и с надеждой посмотрел на меня:
- Варенье дорогое, тех денег, за которые мы собирались воду покупать, не хватает! – сказал он.
- Ну а я-то тут причём? – ответил я. – Не буду же я за варенье платить деньгами, которые мне мама на кроссовки дала? А кроссовки в магазине отложены до десяти утра. Если я кроссовки сейчас не куплю, то их заберёт кто-нибудь другой… И что получается мы вчера с мамой зря столько времени в обувном магазине проторчали?
Я спешно посмотрел на время, а Лёшка совсем помрачнел.
- Тогда придётся задержать твоего друга Лёшу и составить протокол! – напугал нас охранник.
- И милицию будете вызвать? – переспросил я.
- Может, и будем! – сказал охранник.
- Ну, Лёшка, держись! – вздохнул я и дружески похлопал его по плечу.
Лёшка одёрнул плечо и вскользь посмотрел на меня. Его глаза цвета крапивы, словно обожгли меня, но я сделал вид, что не понял этого укора, развернулся и пошёл к выходу.
«Подумаешь, банку разбил…, - отрывисто шагая, рассуждал я, - За такое в тюрьму не отправят. Так, поругают, родителей в магазин вызовут и всё… И с какой это стати я должен за чужую банку платить, а потом весь год без кроссовок на физкультуру ходить. Кто разбил, тот пускай и платит.»
Но кто-кто внутри маленький, но настойчивый, пытался спорить со мной. От этого сердце сильно билось в груди, лицо пылало, в горле пересыхало. Как я не пытался всё равно, никак не мог договориться с этим занудливым внутренним мятежником.
А тут ещё за руку кто-то на бегу одёрнул меня. Я повернулся. Это была моя первая учительница Майя Викторовна.
- Саня, ты чего такой хмурый? – спросила она.
Я сразу испугался:
- Да так ничего? А вы в магазин идёте?
- Нет… на работу, - сказала она и переспросила: - Как дела, как учёба?
- Нормально, - отмахнулся я. – Я твёрдый хорошист. Учителя меня хвалят.
- Горжусь, своими учениками! – ответила Майя Викторовна и так вдруг обрадовалась, что, кажется, вот-вот расцелует меня, - А как твой друг Лёшка?
Я замялся, покраснел и, заикаясь, произнёс:
- В ма-магазине!
- Я имею в виду, как учится!
- Тоже твёрдый хорошист! – сказал я и губу нижнюю закусил, чтобы не расплакаться.
- Молодцы ребята! – обрадовалась Майя Викторовна. – Это такое счастье, когда учишь, воспитываешь, а потом ученики твои тебя же радуют своими успехами. Большей награды для учителя и нет на свете!
Майя Викторовна поспешила дальше, а я невольно вспоминал испуганные Лёшкины изумрудные глаза… Ведь он с такой надеждой смотрели на меня. Я мгновенно решил вернуться назад.
В магазине я сразу подбежал к охраннику и, сильно запыхавшись, закричал:
- Я нашёл деньги и готов заплатить за друга! Только в милицию не надо, пожалуйста…
Охранник был спокоен и невозмутим, как истукан. Он даже глаза не опустил, чтобы посмотреть на меня.
- Мальчик, иди домой! За Лёшей пришла его мама, и она заплатила за разбитое варенье, - тускло сказал охранник. Он неизменно смотрел куда-то вдаль, на витрины, покупателей, тележки с товаром. Будто к нему обратился не я, а назойливая пустота.
… В то утро я так и не пошёл покупать себе кроссовки.
Звук от разбитой банки с вареньем надолго поселился в моей памяти. И я подумал, что эти злосчастные кроссовки с оранжевыми вставками будут весь год напоминать мне об этом. Я надену обувь и буду постоянно чувствовать липкое, скользкое, сладкое месиво под своими ногами. Я не желал носить такую грязную обувь и был готов на все эти деньги накупить варенья, только чтобы Лёшка меня простил.