В тот год в родном селе сгорели сразу несколько домов, как не вернуться, отцу матери не помочь… Думал, ну вот, подзаработаю, поднимем сруб, у нас же быстро строят, всем "колхозом", хоть и нет их давно. Когда беда у кого - помогали на селе, и теперь ещё помочь могут, только по другому. Кое кто денег может дать под процент. Понятно, люди везде, и там и здесь меняются. Жить хуже не стали. Кто работает, те справно и у нас живут, земля кормит. Примериться один к другому, как к брату родному – уже того, прежнего согласия, нет. Телевизор вместо проповедника, народ учит, как надо жить умеючи: как в рекламе – «мы сидим, а денежки идут», или «хорошо сидим!» - два мужика на лоне природы в компании «Старого мельника». А женщинам –«Ты - этого достойна!» - намазаться «Чёрным жемчугом», поставить надёжную прокладку «Олвейс» и «Всё тип топ, каблучки, макияж!»
Ольге Трофим обещался самое большее через полгода вернуться. Она уверяла, что подождёт, сколько нужно. Писать друг другу договорились раз в неделю. Трофим складно писать не мастер, и то, ни разу не пропустил, что б не ответить, так и сидел после работы, глазами скрёб бумагу, придумывал слова поласковей. Голубка, ласточка, всё в таком духе, только ещё чуть обожди, Снегурочка моя. Мало осталось, скоро приеду.
Трофим сидел на скамейке под жасминовым кустом. Ох, и хорошо тут сидеть - думать, вспоминать! Душисто как нынче цветёт! Как ажурный покров у невесты. Жаль только, две три недели – и упадёт этот сладкий наряд. Зато роза всё лето будет смущать красотой, почти до самых холодов. Кто во двор зайдёт, ей первое внимание. Редкостная красавица. Ольга любит возле цветов летние вечера проводить, а уж эту розу – особенно балует, всё направляет веточки, что б росли в нужную сторону, беседку укрывали. Отцветшие бутоны срезает, роза от этого новые побеги даёт, хорошеет. Так бы сидел и сидел, на красоту глядел, да дело не ждёт! Как отец покойный говорил: «Надо браться, встали братцы!»
Трофим поднялся, плечами поводил, стряхивая расслабленность, пошёл на задворки, взглянуть, не налетело ли жуков на картошку, слышал, что уж появились.
«Ишь, размяк. В воспоминанья ударился… Стареть, брат Трофим, стал ты, знать! Как только начал человек себе за спину заглядывать – всё, перевалил хребет, вниз дорожка побежала. Молодому что вспоминать, как в догонялки играл, или горохом стрелял? Рано тебе, Трофим, рано ещё в старики записываться»,
Рассудил он, сжал кулаки, так, что косточки побелели. О! «Есть ещё порох в пороховницах! Не гнутся казаки!» Лавки для бабушек, а нам, крестьянам - весенний день потерять, в закромах добра не видать».
А растревоженная душа всё не успокаивалась, перебивая хозяйственную озабоченность. Трофим думал о том, что не весь ещё навоз вывезен, надо с вечера нагрузить телегу, люди звонили, спрашивали, не все ещё посевную закончили. А кто то и в запас берёт, про осень думает.
Перестала тогда Ольга писать через два месяца, как отрезала. Не отвечала и на звонки, на переговоры Трофим ездил, вызывал её телеграммой, тоже не отозвалась. А он выехать не смог, как бросить всё, ведь семье он – главная опора. Отцу на стройке кто раньше всех поможет? Ещё двое братьев, тогда школу заканчивали, один восьмой, другой десятый, почти что погодки. Они тоже в стройке участвовали, большие уже были.
Немного больше года прошло, когда снова поехал Трофим на заработки в Россию, туда же, где срочную службу проходил, где Ольгу нашёл. Требовались люди в лесхозы, на технику специалисты, и так, бригады лесорубов. Отчего то местные на такой работе не задерживались. Тяжело - осенью и весной мокро, грязно, зимой – снега по пояс, холод. Летом донимают комары, мошка - каторга добровольная, а не работа. А хохлы, молдаване договор заключали, бригадами приезжали, работали без учёта времени, лишь бы платили достойно. Многие, кому терять нечего, привыкли и поприжились, осели.
А Ольга, оказалось, с месяц, как замуж вышла. Ах, Снегурочка! Как скоро сумела забыть крепкие руки и яблочный румянец молодого солдатика и полюбить дядьку – с золотыми фиксами, седеющего, но в модных штиблетах и с личной машиной марки «Жигули» пятой модели цвета морской волны, который пообещал рай в трёхкомнатной квартире в райцентре и отдых в Адлере в ведомственном пансионате. Работал дядька председателем торгового кооператива, в нагрудном кармане пиджака имел членский билет руководящей и направляющей в светлое завтра партии и в совокупности это обстоятельство открывало неплохую возможность жениться на молодой и баловать её дефицитными благами, недоступными для жены недавнего солдата . К тому же дядька был из южных широт, чи грузин, чи армянин, чи и вовсе абрек, как говорили, что делало его в глазах большинства потенциальных невест в возрасте от двадцати до сорока восьми, объектом востребованным и желанным. Такие джигиты щедры на многоречивые комплименты, конфеты «Птичье молоко», советское шампанское марки «Абрау-Дюрсо», и иные широкие жесты вроде стояния на одном колене с карминного цвета розой в зубах.
Трофим горевал, но виду не показывал. Работал, не унывал, заработанное родным вначале отсылал, а как в Ольгиной жизни перемены начались, так свои грОши откладывать стал. На других девушек не засматривался. Знал будто заранее, иль шепнула цыганка, что Ольга в конце концов ему достанется. Поселился на отшибе, именно в этом самом месте, где теперь его земля, дом под красной черепицей, постройки - всё, что за тридцать лет сумел поднять своими руками. А тогда, хоть и один жил, а взял и завёл коровку. Дёшево досталась Муха. Маленькая была, рыжая и молока давала чуть больше козы. Привязалась к Трофиму, как собачонка бегала. Он мотоцикл купил, на работу на нём ездил, так она сзади километр и больше хвост трубой, бежала. Потом, как газку прибавит Трофим, за поворотом скроется, отворачивалась, постоит чуть и уж после к дому бредёт. Кто видел, потешались, другим рассказывали. А вечером встречала, тоже с прискоком, как только мотоциклетный рык услышит. Шальная коровка была, хотя и умная, от дому далеко не гуляла, чужих не жаловала. Да в посёлке на неё б никто не позарился, разве что на мясо могли взять, да и то прок не велик. Долго с ней Трофим не мог расстаться, в убыток себе держал.
А Ольгин сказочник сгинул в один прекрасный день, будто его и не было. Оставил молодую жену с только что народившимся младенцем – Машенькой, по свидетельству о рождении Мариэт Андзауровной. Не пропал бы, если б не угроза надолго отправиться за колючую проволоку после вскрытой результатами проведённой ревизии «растраты крупной суммы денежных средств и сокрытия части прибыли в форме ухода от законного налогообложения» во вверенном его руководству кооперативе.
Растворился чародей среди зелёных чинар, ушёл в горы вместе с пастушьим караваном, или нашёл себе временный приют в большом южном городе, сумев поменять документы и отрастив бороду вместо усов. Выходя из затвора лишь ночами, что бы разбить пульку в «девятку» или «ковбой» за интерес в бильярдной полуподвального ночного заведения. Ольга о его дальнейшей судьбе так и не сумела узнать. Многочисленные знакомые Андзаура Аслановича хранили молчание, возможно, так же пребывая в недоумении по поводу столь стремительного выбытия бывшего председателя, а нынешнего бегуна на длинные дистанции вольным стилем.
Трофиму же всё это было на руку. Он не разлюбил свою Снегурочку за ветреный нрав. Что ж, женщины падки на сладкие обещания, жаркие слова, подкреплённые небольшими подарками. А она ж молодая, да ничего не видевшая, кроме занятий по расписанию и купания в речке. А тут сразу – отдельная квартира, Чёрное море, белые сапожки и шапочка из голубой норки, мечта всесоюзного значения!
Трёхкомнатная квартира оказалась служебной, пришлось её оставить, взяв только кое что из мебели и домашней утвари. Зато к родителям Ольга вернулась не одна, а с хорошенькой черноглазой Марийкой, на которую бабушка с дедом не могли налюбоваться, несмотря на поселковые разговоры и пересуды. «Пускай поговорят, зря не скажут!» - мать Ольги, Таисия Васильевна, будущая тёща Трофима, сильно по первому зятю не сокрушалась: «Скатертью дорога от нашего порога!»
Только вырвалась в Интернет, смотрю - а у Вас здесь, Ангелина, новая глава "Курточки". Прочитала на одном дыхании. Стиль у Вас простой, лёгкий. А судьба Ольги и Трофима поражает! Да, мужчины, наверное, склонны чаще прощать женщин за такие вот "грехи", чем женщины мужчин)))
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
