На следующий день руководитель ООО "Колосок" Агнесса Николаевна, словно чувствуя вину за распоясавшегося быка, выделила Дарье автобус, немного денег, водителя и трёх парнишек. У морга народ был только со стороны ритуального зала. Там ожидали скорбную церемонию прощания с усопшим. От обилия венков, букетов, как искусственных, так и живых, рябило в глазах. У чёрного же входа, где обычно выдавали сельских граждан, никого пока не наблюдалось. - Странно, - мелькнула у вдовы шальная мысль, - неужели в городе чаще умирают? И тут же кольнуло: «Господи! Ведь Сашка-то...» Она тиснула рядом с белой обшарпанной дверью кнопку звонка. Минуты две не открывали. Наконец из недр покойницкой выглянуло лицо. Но не совсем обычное. Вместо глаз у мужика висели фиолетовые мешки, а между одутловатыми щеками прилепился синюшный пористый нос. - Здравствуйте, - стараясь побороть растерянность, пролепетала Дарья. - Здрасьте. - Безглазый, судя по положению головы, выжидательно смотрел на просительницу. Что было у него в очах: смущение, робость, наглость или какие-то иные чувства, прочесть пока не представлялось возможным. - Извините, пожалуйста... можно забрать тело Золотарёва Александра Ивановича? - Золотарёва? - рыгнул мужик запахом водки и чеснока. - Золотарёв ещё не готов. О, блин... - он взметнул вверх указательный палец, - никак в рифму вышло? - Эскулап удовлетворённо захихикал: - Точно в рифму. - Помолчав пару секунд, добавил: - А Золотарёв скоро будет. Подождите полчасика. Клиентов много - я один. Этими «получасиками» Дарья была закормлена до предела. Лицо без глаз, показываясь из-за двери, с каждым разом твердило всё неразборчивее и неразборчивее одну и ту же незыблемую фразу: «Клиентов много - я один». В какой-то момент у женщины даже возникла уверенность, что приехала она не за мёртвым мужем, а за дефицитным товаром. Водитель автобуса, дядя Веня, склонившись на руль, мирно подрёмывал. Пареньки-помощники, сидя на траве под громадным кустом акации, лихо перекидывались в карты. При этом они с наслаждением потягивали из алюминиевых баночек то ли пиво, то ли джинтоник. И шофёр, и парни недавно перекусили. Пареньки и ей предложили съездить в столовую, но у Дарьи совсем не было аппетита. Она даже забыла, когда в последний раз обедала, завтракала и ужинала. И ещё она боялась, что, отлучившись хотя бы на секунду, пропустит тот миг, когда можно будет заполучить Сашку. - Елы-палы, Дарья? Ждёшь? - раздался рядом смущённо-нагловатый голос. Золотарёва оглянулась. Около неё стоял Васька. В мятых брючках и кургузом пиджачишке, заросший недельной щетиной, он выглядел довольно забавно. - Ну жди, жди, - как-то неопределённо разрешил мужик. - Сегодня у них, у мертвяков-то, мой племяш Петька за анатома. - Васькин рот мгновенно наполнился дребезжащим смешком. Казалось, что вместе с Васькой затряслась и грязная, застиранная до неопределённого цвета ситцевая кепчонка, посаженная зачем-то набекрень. - Петька?.. - безразлично переспросила Золотарёва. - Ну да, Петька. Фельдшер. А кто же ещё? Другой-то племяш, Стёпка, брат евонный... тоже, между прочим, фельдшер, только скотский, коров второй день пасёт. - Коров пасёт? - Ну да. Пока не определился на работу. - Васька жалобно вздохнул: - А я всё в разъездах. Клыки вот лечу... Дюже болят. Три врачиха уже вырвала. Ещё два нужно драть. - Ещё два? - удивилась Дарья, припоминая, что у человека вообще-то четыре клыка. - Ещё два, - охотно поддакнул мужик. - К утрему велено прийти. Так что у братухи заночую, у Петькиного и Стёпкиного батьки. Племяш в восемь смену сдаст, вместе домой и потопаем. - Значит, твой племянник... фельдшер... - опять бесцветно произнесла Дарья. Васька осклабился безгубым ртом: - Ну да. Фельдшер. А где ты нынче врачей-то надыбаешь? Какой дурак будет за такие деньги в протухших нутрях копаться. - Пастух наклонился и легонько пнул стареньким кедом свежую пивную пробку. Проследив взглядом за её движением, добавил уже серьёзно: - Ежли нужно, помогу. Сей момент заберёшь товар... то есть мужа. - Суда-то на вас, дармоедов, нет... Везде беспредел. - Тише, тётка! - обернувшись, уже наигранно-весело гаркнул Васька высокой худенькой женщине, входящей в широкий проём металлических ворот. - А вы на меня не кричите, - сердито произнесла та. - Я правду говорю. Продали душеньку ненасытному дьяволу, теперь как хотите, так и вольничаете. Но пастух, пропустив мимо ушей последние её слова, тут же ухватился клещами за первую реплику. - Беспредел, - хитро сощурился Василий, - а по-нонешному бардак - дело, оказывается, неплохое. Для кой-кого он, бардак-то, - Васька выразительно прищёлкнул пальцами, - золотое дно. Вот, предположим, ежли ты будешь хозяином... то есть хозяйкой положения, то и для тебя бес-пре-дел, - это слово пастух произнёс по слогам, - станет золотым дном. А порядок... - мужик хмыкнул: - А что такое порядок? - Он снова поднял красные белки глаз на собеседницу, словно ожидая от неё ответа. Но не дождавшись, тут же продолжил: - Короче, порядком сыт не будешь... Порядок, тётка, должён быть в душах. Вот, к примеру, у тебя там... - Васька тюкнул волосистым кулачком свою впалую грудь, - существует порядок? - Тьфу, дьяволина! - в сердцах бросила женщина. Она, стараясь не сорваться на крик, с трудом слушала Васькину болтовню. - Вот то-то, гражданочка, - продолжал разглагольствовать Васька, - разберись-ка ты сначала со своей душой. Разложи-ка там всё по полочкам. Авось, под старым-то тряпьём и найдёшь свои греховодные дела. - Мужик смешливо хрюкнул, но, взглянув на Дарью, конфузливо опустил поросячьи очи долу и поплёлся к выходу на улицу. - Да киньте Вы этим уродам. Пусть подавятся. А иначе не то что до вечера, до утра прокукуете, - с горечью посоветовала женщина. Дарья признала в ней ту самую дачницу, которую около полутора месяцев назад так нехорошо обругала Глафира. - Ой, здравствуйте... Спасибо... - немного опешила она. Женщина осторожно тронула Золотарёву за рукав: - Извините, пожалуйста. Шла мимо... Нервы не выдержали. Вот точно такая же история произошла месяц назад с моей подругой. Она у них сына забирала. Пока не заплатила, семь часов пришлось отстоять. - А вы всё-таки уехали? Из-за карточек? - смутилась Дарья. Собеседница поправила на плече ремешок дамской сумочки: - Нет, всё хорошо. Талоны получила. Через неделю возвращаюсь в Петрово. - Понравилось у нас? - Очень красиво. Где ещё можно увидеть столько озёр в непосредственной близости от села. - Наверное, только в Петрове, - забыв на миг про Сашку, с нескрываемой гордостью сказала Дарья. - И заметьте, на берегах двух из них находятся памятники федерального значения: старинная водокачка и барская усадьба. Когда окончательно устроитесь, у вас будет возможность рассмотреть всё это попристальнее. - Должна устроиться. Дарья чуть улыбнулась: - Ну и правильно. - Наверное, нам нужно познакомиться, - спохватилась женщина. - Я знаю, что вы Даша. А меня Натальей Ивановной кличут. Можно просто Наталья. И... примите, Даша, мои соболезнования. Маленькая слеза, словно капелька росы по холодному стеклу, прокатилась по щеке вдовы. Дарья смахнула её тыльной стороной ладони: - Спасибо... - По-детски шмыгнув носом, Золотарёва опять позвонила в дверь. Из-за двери выглянул Петька. Вдова молча протянула ему деньги. Покряхтывая и переминаясь с ноги на ногу, парень медлил. Она достала ещё купюру. Эскулап сгрёб пошлину толстопалой с обгрызенными ногтями лапой и кивком головы пригласил Дарью в приёмную. Сам же, пошатываясь, но стараясь держаться точно намеченного курса, удалился в одну из боковых дверей, выкрашенную почему-то в пугающий ядовито-красный цвет. Не прошло и минуты, как он выкатил гроб. Лицо покойного было наглухо закрыто саваном. В ногах у мужа лежали... ботинки. - У ботиночек-то ваших вон какие каблуки, поэтому и не уместился клиент в обувке, - опередил любопытство Дарьи анатом. - Чё домовину-то маленькую заказали? Золотарёва не поняла: - Как маленькую? На целых пятнадцать сантиметров больше. Дочь линейкой измеряла. - Ну значит, вытянулся мужик. Бывает, - поспешил утешить служитель Аида растерявшуюся посетительницу. Он сощурил чуть проклюнувшиеся глаза, отчего те совсем закрылись, и глубокомысленно заметил: - Горб расправят и вытянутся. - Да не было у него горба, - изумилась Дарья. Парень ухмыльнулся: - Откуда вы знаете? Сейчас почти у всех горбы. Дарья неподдельно ахнула: - Да вы что? А вот и то... - Петька поскрёб пятернёй лохматую макушку. - Ведь не многие догадываются, как можно жить припеваючи и не горбатиться при этом. - А разве такое возможно? - удивилась Дарья. - Что возможно? - раздвинул в добродушной улыбке белесовато-красные губы фельдшер. - Не горбатиться? - Золотарёва вспомнила, в каких муках добывали они с Сашкой каждую копейку. Женщина посмотрела на свои ладони, сплошь изрезанные тёмно-серыми трещинками. Руки и сейчас ещё зудели, хотя утром были щедро смазаны кремом. Правда, дешёвеньким. Ногти же до маникюрного размера у неё никогда не отрастали, так как постоянно стачивались от непрерывной работы. И чтобы во время стирки они не царапали бельё, Дарья подправляла их пилочкой... - Возможно, - прервал размышления вдовы Петька. - Главное, - он усмехнулся и постучал растопыренными пальцами по своей голове, - чтобы котелок варил. - Взяв мужнину обувку, парень впился в неё узенькими щёлочками глаз: - А ботиночки-то ничего. Дорогие, небось? - Дорогие, - подтвердила Дарья, припомнив, что они действительно не из дешёвых. Узконосые, на модном каблуке, высокого качества, ботинки были куплены ею у московского дачника. Мужчина в прощлом году неудачно сломал лодыжку и всё лето провёл в гипсе. Обувку же ей отдал за полцены. - Положи на место... - Петька, всё ещё удерживая в руках добычу, отпрянул от гроба. В дверях стояла Наталья. - Ему-то они зачем? - обиженно промямлил парень. - На тот свет и босиком примут. А у меня видите... - он комично выставил вперёд ногу, обтянутую старыми джинсами. Под брючиной, окаймлённой бахромой, оказался кроссовок, из которого жалобно выглядывал большой палец с грязным ногтем. - Пропьёт, - повернулась женщина к Золотарёвой. Глядя прямо в глаза растерявшемуся анатому, она ухватилась за обувь. Ботинки тут же перекочевали в руки дачницы. Сгорбившись, Петька нырнул за красную дверь. Наталья передала обувку вдове: - Возьмите, пригодятся. Нынче нельзя вещами раскидываться. Продадите, всё копейку выручите. Дарья медлила. - Берите, берите... - На светло-голубые глаза дачницы навернулись слёзы. - Прошу прощения, не удержалась. Знаете ли, у меня несколько лет назад сын... в Мурманске застрелился... морской офицер. - Застрелился!? - Леденящий холод тут же свёл Дарьины плечи в ознобе. Она передёрнула ими, чтобы согреться. - Да... Чтобы жена смогла оформить пенсию по утере кормильца. Ведь троих деток поднимать надо. - Какой ужас... Соболезную... Последнее слово Золотарёвой почему-то всегда давалось с трудом. Ей думалось, что напоминая родственникам об их непомерном горе, она тем самым наносит им дополнительную боль. А оказывается, нет. Сегодня точно такое же слово ей, искренне сочувствуя, подарила эта женщина. И с души словно скатился один из тех громадных камней, которые усугубляют и без того неподъёмную ношу страданий. - Спасибо Вам, Дашенька... - положила на плечо вдове худенькую руку Наталья Ивановна. - Действительно, ужас. Войны нет, а погиб... от проклятой пули. - Она вздохнула: - Да и в кого из нас пули-то нынче не метят? Голод, равнодушие, безработица, коррупция, безнаказанность и ещё много чего - разве это не пули? Пули, родненькая, пули. Не хуже свинцовых расправляются с людьми. Со стороны ритуального зала, из раскрытых дверей его, полилась тихая печальная музыка. Бередящие сердце звуки искусно сплетали полную безысходности и скорби мелодию прощания с земной жизнью. Казалось, этим разрывающим душу аккордам не будет конца. Но, усиливаясь и заполняя собою всё пространство, звуки исподволь начали перерастать в величественный гимн, прославляющий торжество новой жизни, в которой происходит воссоединение с Богом и наконец-таки обретается истинная свобода. А с нею, свободой, - утверждала музыка, - навечно даруются умиротворение и покой. Дарья заплакала. Заплакала и Наталья Ивановна. К женщинам неслышно подошли Петька и Васька. Пастух, не церемонясь, ткнул племяша локтем в бок. Тот конфузливо протянул вдове деньги. Дарья, утирая платком слёзы, взяла купюры и положила их в сумочку. Не проронив ни слова, оба родственника скрылись в приёмной морга... Под звуки траурной мелодии пареньки с помощью водителя занесли в нутро автобуса страшный груз. Бережно поставили на спинки сидений. Попрощавшись с собеседницей, Дарья забралась в салон и подошла к мужу. С душевным трепетом приподняла саван и... остолбенелая, разжала пальцы. Ткань мягкими складками упала на обрамлённое густыми светлыми волосами лицо покойного. Вернее, на то, что осталось... от лица. Её качнуло. Но в этот раз обошлось без обморока. Она тут же попросила намертво заколотить гроб. Ей хотелось сохранить в памяти образ прежнего, живого, Сашки.
1 2 3 4 5 Жанр: Повесть, роман \| Добавил: zarova (10.06.2012)
Просмотров: 370 \| Рейтинг: 5.0/1