ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ Один из тёплых июньских вечеров 1967 года. Воздух, приправленный ароматами долгожданного лета, весело проникает в открытое окно, окутывает оголённые плечи, руки, шею. Знаю: на улице невообразимая прелесть и лучи солнца в предчувствии недолгой разлуки с миром смотрят ностальгически на ставшую ещё уютнее в эти вечерние часы землю, а дорожная пыль, там, внизу, под чердачным окошком, образовавшаяся из пересушенной земли, такая нежная и мягкая... Особенно, когда топишь в ней босые ступни. С луговины, на которой находится самая настоящая глиняная избушка, правда, без крыши, построенная незнамо когда и незнамо кем,- и в которой когда-то жили люди, - доносятся пронзительные голоса ребятишек. Видно, упоены до самозабвения сумасшедшей игрой. Может быть, шандером или выбивалом. А я, теперь уже второклассница и, по-моему разумению, взрослый человек, лежу на домотканом половичке, выброшенном за ненадобностью на чердак. Погрузившись в бешеный ритм какого-то романа, с аппетитом перевариваю содержимое. Нет, это не придуманная медсестра, перевязав русского солдата, вытаскивает его из-под обстрела. Это я, красивая и молодая, изо всех сил тащу раненого в медсанбат. Это на нас мчит гитлеровец на рычащем, как тигр, танке. И что же вы думаете, Эскулапова коллега испугалась и убежала? Ничего подобного. Выхватываю из-за пояса бутылку и отважно бросаю её во врага. А в это время, в коридоре, внизу под лестницей, ведущей на чердак, домочадцы целуются с только что приехавшими из Питера родственниками: троюродной бабушкой Надей и троюродными сестрёнками - Мариной и Ирой. Поездка в город на Неве казалась мне тогда недосягаемой мечтой, потому что родители так и не удосужились свозить меня туда. Хотя сами неоднократно наведывались в Ленинград. А как же им не ездить: там, вернее – в Пушкине, жила моя бабушка - папина мама. И к тому же, не простая бабушка, а бабушка-блокадница. Но полулегендарная бабуля только один-единственный разик гостила у нас. Когда бедному ребёнку было не то два, не то три годика. Ну, посудите сами, что я смогла запомнить в таком критическом для детской памяти возрасте? Разве что толстую, закутанную в чёрные одежды тётку, величественно усевшуюся в чулане* на низенькую скамеечку, на которой у нас обычно стояли вёдра с водой. Вот почему слова «Америка» и «Ленинград» были в раннюю пору моего детства почти тождественными... К чердачному потолку взметается сноп смеха. Затем раздаётся до боли знакомый голос: «А где же Катя?» Я вздрагиваю, словно меня подбросило взрывной волной, произведённой той самой склянкой, которую я отважно запустила в фашистов. «Гости из Питера, - судорожно проносится в голове. - Но, боже, почему они не предупредили заранее, что приедут сегодня? Мы ожидали их в конце июня, а они прибыли, когда и лето-то ещё толком не началось. А я лежу здесь, понимаете ли, такая растрёпанная и чумазая. Час назад съела большую тарелку вишнёвого варенья и даже рот как следует не вытерла». Милая бабушка! Мне бы вскочить и броситься тебе на шею, несмотря на то, что ты не родная, а всего лишь троюродная. Ну как можно забыть эти ласковые добрые глаза в обрамлении таких же ласковых и добрых морщинок! Как можно запамятовать, что существуют на свете эти нежные руки, которые так успокоительно гладили меня прошлым летом по голове! Меня, только что снятую с колючей сливы и уже отстёганную ремнём за расцарапанные коленки и разорванное платьице. Больше, конечно, досталось за платье. За то самое, ненавистное, с иголочки. Надетое в честь Казанской.* В общем, внизу слышны голоса, смех, приезжие интересуются, где я. Но я... я не могу теперь даже привстать, так как, услышав бабин Надин голос, вскочила и невольно ударилась о чердачную балку. Но ладно бы только это. Нет же: откуда-то, словно из печки, предательски полыхнуло жаром. Горячий пот тут же заструился меж лопаток, волосы взмокли. А мой ситцевый сарафанишко мигом прилип к спине и худеньким плечам. Сердце, казалось, бешено колотилось в разных уголках тела, словно ему перекрыли кислород. С испугу оно застряло и в желудке, и в горле, и даже запуталось в напичканной нужными и ненужными вещами детской головке с двумя мышиными хвостиками из белёсых, выгоревших на солнце волосёнок. В то время для меня, деревенской буки, городские люди были чем-то вроде небожителей, у которых нет особых проблем и забот. Обитают они себе мирно в благоустроенных квартирах, думалось мне, словно боги на Олимпе. И не просто обитают, а ещё презрительно поглядывают на сельчан, вечно возящихся с землёй и скотом. Поэтому-то я твёрдо и усвоила: пока девочки не пооботрутся о нашу незамысловатую сельскую жизнь, буду их стесняться. Но зато, ликовала я, через недельку-полторы, когда этих модниц уже нельзя будет выделить из нашего босоногого, с извечными цыпками на руках и ногах деревенского сообщества, с ними можно будет по-настоящему дружить. Ведь дети не то что взрослые - быстро находят общий язык. Итак, сидя на чердаке, я не спешила предъявлять себя обществу. Я мечтала о недалёких временах, когда любезно приглашу сестрёнок в наш вишнёвый сад и предложу им построить на довольно-таки толстой (столетней, как мне тогда казалось!) вишне прекрасное гнездо из досок, где можно будет играть в куклы. Они также не откажутся и от страшного удовольствия, сидя по горло в бузе, половить в речке скользких, похожих на змей вьюнов. Мало того, старшая из сестёр, любительница всякой живности, Маринка, как и в прошлом году, будет украдкой лакать парное молоко вместе с обожаемым ею котом Барсиком. Застигнутая же врасплох бабой Надей, она, комично задрав длинные ноги, опять будет прыгать из окна на улицу. А через неполных три месяца, в день их отъезда, я буду реветь белугой, водя указательным пальцем по оконному стеклу, а другой рукой, сжатой в кулак, стану размазывать по щекам неподдельные детские слёзы. Как будто бы мне вот-вот предстоит навеки потерять что-то самое дорогое и сокровенное. * Нет смысла сейчас излагать причины того нелепого детского страха. Страха очутиться в невыгодном свете перед родственниками, страха перед необходимостью выдавливать из себя что-то глупое и неуклюжее и от этого становиться, на мой тогдашний взгляд, ещё смешнее, чем ты есть на самом деле. Дело не во мне. Я - теперь устойчивая к жизненным перипетиям, к тому же - почти без комплексов - немного изменившая в сторону зрелости особа. В щекотливых ситуациях неплохо управляюсь с собственными эмоциями. В значительной мере познала причины появления в человеке слабостей и добродетелей и научилась их распознавать даже за прочной кольчугой снобизма и абсолютного спокойствия. Приспособилась, когда того потребует необходимость, раздавать ощутимые моральные тычки своим недоброжелателям. А вообще-то я благодарна услужливой памяти за то, что она сохранила с тех далёких времён, казалось бы, несущественные эпизоды. Но для меня эти эпизоды значимы, потому что они дали возможность понять: ЧТО происходит с ребёнком, когда в душе его поселяется страх. И не просто страх, а панический страх перед возможностью общения с кем-то. НЕСКОЛЬКО СЛОВ О БОЯЗНИ ОБЩЕНИЯ Для себя, даже не читая соответствующей литературы, ещё в юные годы на основе личных наблюдений сделала кое-какие выводы. А именно: боятся почти все - и знаменитости, и простые смертные. Доподлинно известно, что А.С. Пушкин краснел, обливался потом, готов был провалиться сквозь землю от смущения, когда разговаривал с незнакомыми ему людьми и когда беседа велась на неинтересную ему тему. Другое дело, если излагаемые собеседником мысли были близки поэту. И куда только девалось тогда его невольное косноязычие? В эти минуты пушкинскому красноречию смог бы позавидовать любой преподаватель риторики. Черты его некрасивого арапского лица тут же наполнялись неизъяснимой прелестью. «Жаль,- сетовали современники поэта, - ведь ни один художник не смог запечатлеть даже и сотой доли этого изумительного преображения». А вот другой, не менее показательный, пример. Знаменитая голливудская актриса Ким Бэсинджер (Бэсингер) на церемонии вручения ей Оскара в 1998 году не смогла выдавить из себя ни слова. К её ужасу, из горла вылетали лишь нечленораздельные звуки. Было бы не так обидно, если бы её выступление не планировалось заранее. Ужаснее всего то, что перед этим, дома, актриса с завидным упорством тщательно репетировала ответную речь. Существует огромное количество страхов. У одних фобия развивается на электричество: видно, когда-то чем-то металлическим проверили содержимое розетки. У других возникает боязнь на громкие звуки. Может, крикнул кто-то под ухо в самый неподходящий момент. У третьих... В общем, неважно, на что реагируют третьи, четвёртые, пятые... Важно другое: боятся почти все. И самая ужасная, на мой взгляд, из всех боязней, это та, которую учёные окрестили социофобией. Примеры социофобии я только что привела выше. Реагируют люди на социофобию по-разному. Вернее, реагируют почти одинаково, но маскируют её по-разному. И маскировка эта кое-кому неплохо удаётся. Однажды моя знакомая, которая слыла очень общительным человеком, к тому же умеющим хладнокровно отстаивать свою точку зрения, - а также была не способна теряться ни перед кем и ни при каких обстоятельствах, - призналась, что она ужасная трусиха и состоит из одних лишь комплексов. Её невозмутимое спокойствие, мол, всего лишь маска, которую она привыкла искусно носить. И, к моему изумлению, тут же добавила: «Не то что ты. Ты можешь разговаривать с кем угодно, хоть с генеральным секретарём Коммунистической партии. И у тебя при этом ни один мускул не дрогнет». «Это у меня-то, да я бывает так внутренне сжимаюсь, что готова провалиться сквозь землю», - ответила я. На что знакомая лишь недоумённо пожала плечами и улыбнулась. Безусловно, не поверила. Боязнь общения (социофобия) возникает в разном возрасте. Страдают от неё и взрослые, и дети. *** Учиться в образовательных учреждениях таким детям просто беда. Неуверенные в себе, они и выглядеть-то стараются неброско, незаметно. Аккуратно подвитые локоны, чуть подведённые глаза и губы у девочек в переходном возрасте - большая редкость. Не дай Бог, подумают их бедные головки, кто из одноклассниц заподозрит что-то неправильное в причёске или макияже, насмешек тогда не оберёшься. Застенчивые мальчики тоже патологически стесняются своей внешности. Внутренне паникуют от того, что, к примеру, на носу соскочил прыщик, проклинают свою беспомощность - и окончательно теряют дар речи. Выдавив какой-нибудь благовидный предлог, иногда неуклюже извинившись, несчастные спешно ретируются на безопасное расстояние. А ведь почти все эти ребята много читают, у них прекрасная память, они часто опережают в развитии своих одноклассников. Немало среди них и творчески одарённых. Но на уроке способные к учёбе бедняжки не могут порой связать и двух слов. В другом случае - еле слышно, опустив глаза долу, скороговоркой выдадут заготовленную фразу, чтобы только поскорее оставили их в покое. Упаси Господь, если одноклассники, или учитель, скажут что-то, как им покажется, обидное. Прольётся море слёз - и нежелание отвечать будет для преподавателя обеспечено. В лучшем случае - на целый урок, в худшем - на целый день, в ужасном – на весь школьный период. МАЛ ЗОЛОТНИК, ДА ДОРОГ В народе не случайно говорят: «Мал золотник, да дорог». Согласитесь: внешний лоск, изысканные манеры, бойко рассыпаемые направо и налево штампованные фразы не всегда показатель глубокого внутреннего содержания. Ведь пустая бочка тоже издаёт громкие звуки. А вот неординарный ум, творческое (продуктивное) мышление наоборот частенько скрываются под невзрачной оболочкой закомплексованности. Нужно отметить, что взрослые, которым неведом страх общения, или, которые забыли, что это такое, частенько выносят слишком застенчивым детям скоропалительные приговоры. К примеру, такие: «Ещё та штучка - упрямства на сто ослов хватит". Или: «Набычился - и сидит вечно недовольный». Не ведают горе-судьи, что глубоко погружённым в свой личный мир людям удаётся, как правило, сделать на благо общества больше, чем рядовым гражданам с открытой навстречу всем шальным ветрам душой. Именно они, «белые вороны», несут нам искреннюю доброту и радость, потому что способны острее, чем кто-либо, переживать не только своё, но и чужое горе. Они умеют по-особенному ценить и светлые минуты своего душевного благополучия, глубоко наслаждаясь мудростью жизни, дарованной Господом, и видеть во многих, порой невзрачных проявлениях бытия благодать, нисходящую свыше, так как ярко и полновесно ощущают гармонию Божьего мира. Для них не только люди, но и животные и даже робко выглядывающие из-под снега былинки, или переливающиеся на летнем солнышке ржаные колоски – всё это звенья одной кровной цепи, именуемой жизнью. И не случайно многие из них, едва-едва познав буквы, начинают любовно передавать мысли бумаге, слагая дышащие неподдельной прелестью строчки. Классическим примером являются философские стихотворения легендарной девочки из Ялты Ники Турбиной. Но речь сейчас не о Нике. Речь пойдёт о девочке Лене. Кругленькой, как колобок. Полуслепой от катаракты. Неуклюжей. Ужасно стеснительной и не желающей из-за своей патологической робости отвечать учителям домашние задания. Словом, невзрачной внешне, но с большой и чистой душою. И, конечно же, добрые слова здесь будут сказаны и о её творческих работах. Вполне совершенных для одиннадцатилетнего возраста. В своих откровениях маленькая поэтесса стремилась как можно полнее выразить всё то, что волновало её когда-то, заставляло восторженно биться её впечатлительное и очень–очень отзывчивое сердечко. Вот они, эти уникальные шедеврики. КРОШКА Деньки холодные стояли…. На складе, где всегда мороз, Щенка однажды увидали, Он две недели, видно, мёрз. Но пса мы всё же не поймали, Он убежал, повесив хвост. Мы Крошкой пёсика назвали: Он меньше кошки! - Вот так рост! Ветеринар из лучшей школы Помог нам пёсика поймать. Но не спасли его уколы, Пришлось нам Крошку потерять. А мне всё кажется порою, Когда шагаю я домой, Что этот пёс бежит за мною, Как будто бы он мне родной. Я до сих пор не понимаю, Зачем их попусту берут. Ведь вскоре всех, я точно знаю, Их не полюбят, а убьют. РОДИНА На поле на ржаном Колосья шелестят. В отливе золотом Их стебельки блестят. На стебельках листочки Одеты, как в пальтушки, «Мне сколько жить осталось?»- Спрошу я у кукушки. «Две сотни уж, кукушка!»- Я, лёжа на боку, Скажу. А та пичужка: «Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!» Люблю я это поле С названием чудным. И горе мне не горе, Коль стало всё родным. ДЖЕК Наш маленький пёс! — Везде мы искали... И только вчера От мамы узнали: Ты друга нашёл, Ты был вместе с ним, Но звал он тебя Джек, а не Бим. Вы были вдвоём, Он так захотел. Взлетел самолёт И ты полетел, И ты полетел, Боялся слегка. И вдруг задрожала Друга рука. Тебе он сказал: «Прыгай, малыш!» А ты заскулил: «Без меня полетишь…» И взрыв прогремел, Упал самолёт. Так завершился Друзей двух полёт. На земле уже полумёртвый нос Положил на труп Джек... И люди сказали: «Был пёс, А умер, как человек!..» Пристального внимания требует последнее стихотворение юной поэтессы. Прозаическая фабула такова. Потерялся щенок по кличке Бим. Безутешные дети тщетно искали его. И однажды мама сообщила им страшную весть: Бима больше нет, он погиб в авиакатастрофе вместе с новым хозяином. Сначала я долго не могла понять, почему Лена упорно избегает слогов, которые смогли бы придать дополнительную ритмичность стихотворению. Например, вместо И ТЫ ПОЛЕТЕЛ, // БОЯЛСЯ СЛЕГКА.// И ВДРУГ ЗАДРОЖАЛА // ДРУГА РУКА следовало бы, по-моему, написать: И ТЫ ПОЛЕТЕЛ, // НО БОЯЛСЯ СЛЕГКА. // И ВДРУГ ЗАДРОЖАЛА // У ДРУГА РУКА. И тут меня осенило. А ведь девочка, подсознательно выбрав дольник, сумела передать отрывистую речь убитого горем человека, потерявшего дорогое существо. К тому же ритмическую «дезорганизацию» строк, успешно сглаживаемую при правильном прочтении, можно рассматривать и как приём, помогающий изобразить перебои в работе неисправного двигателя самолёта. В последней строфе ритмика значительно меняется. И опять неслучайно. Ведь тональность данной микротемки удивительно созвучна тональности одного из древнейших жанров устного народного творчества - плача. Видно, сам Господь водил её рукой. А иначе как объяснить появление столь оптимального завершения этой маленькой поэмы! Поэмы, воспевающей одно из самых прекрасных дарований мира – верность! Несмотря на трагичность сюжета, стихотворение не давит грузом неподъёмной боли. Наоборот, оно помогает читателям ещё лучше оценить дружбу и преданность тех, кто близок нам, а также позволяет задуматься о качествах собственной души. Лениной лирической героине вовсе не безразлично, что скажут люди о её четвероногом друге, потому что это небезразлично и самому автору. Ведь реальной девочке-поэтессе тоже нужны хорошие друзья, без которых тоскливо, одиноко, а порой даже и страшно. Так страшно, что иногда хочется плакать. И ничего необычного в том нет, если другом стал добрый пёс. Людям робким, застенчивым комфортно в личном мире. А в чужом — неприятно и мерзостно. И объяснимо их желание - подольше оставаться там, где никто тебя не потревожит, куда ещё за всю историю человечества не забрался ни один вор. Но ведь подобная жизнь невозможна. Человек - творение социальное, и без коммуникаций с внешним миром ему не обойтись. В конце концов, там не купишь хлеба и молока, не заплатишь за квартиру и электроэнергию... И вот тут-то начинаются неприятности. Скрывая робость, чуть ли не теряя сознание от того, что кому-то нужно смотреть в глаза и о чём-то говорить, бедолага, поёживаясь, неохотно вылезает из обжитого кокона в неуютный мир. А ведь сам по себе внешний мир не плохой и не хороший. Он, как известно, никакой. Хорошим или плохим его делает наше отношение к нему. Посмотрел умный фильм, насладился прекрасной музыкой, выслушал в свой адрес комплимент - мир посветлел. Поссорился с соседом, обсчитали в магазине, обругали ни за что ни про что - мир в чёрных тонах... Вот и представьте, каково приходится застенчивому ребёнку с его неокрепшей нервной системой и полным незнанием людей, особенно в тех ситуациях, когда он сталкивается прежде всего с людской чёрствостью и безразличием. Поэтому на уроке и во внеурочной деятельности таким учащимся со стороны педагога должно быть особое внимание. Но внимание вниманию рознь. Это не только ободряющие слова и защита от обидчиков. Комплексующему человечку, чтобы навсегда изжить страх общения, необходимо помочь самоутвердиться. Сначала – в рамках коллектива, а потом и общества. * В школе проходит оживлённая кампания по записыванию в кружки. Несколько ребят выбрали и мой под гиперболическим названием «Послушное перо». Анализирую, кто? Итак, дочь-четвероклассница. Ну что же, этого и следовало ожидать. Далее - ревнивый к собственным литературным «способностям» мальчик из шестого класса - Петя. Видно, чувствуя беспомощность в сочинительстве, но не желая признаться в этом, Петя откровенно завидовал тем ребятам, которые научились более-менее рифмовать. В перечне фамилий оказались и фамилии девочек-семиклассниц из неблагополучной семьи – Веры и Оли. Мать с отчимом у них частенько злоупотребляли спиртным, и кружок для девчушек мог бы оказаться той нишей, в которой они хотя бы на время смогли отдохнуть от бессвязного бормотания и глупых ухмылок двух пьяных людей, именуемых родителями. Ещё в списке я увидела фамилию пятиклассника, богатыря Коли. Очень доброго, но флегматичного и медлительного и поэтому служащего частым предметом необоснованных насмешек со стороны учащихся. В общем, набралось тринадцать человек. В кружок записалась и пятиклассница Лена. * На первом занятии, в начале октября, обсудили план работы, куда помимо различных дел включили и выпуск сатиро-юмористической газеты «Комарик». Почему выбрали такое название, ребята пояснили: «Кусает не ахти как, а всё-таки неприятно». Также предусмотрели участие в районных и областных конкурсах. Некоторые работы решили выставлять на суд школы: помещать на кабинетный стенд «Творчество юных авторов». А самое главное - все без исключения захотели публиковаться в газете «Уверские зори». Благо наша демократичная районка предоставляла детям такую приятную возможность. Собирались два раза в неделю. Пару раз в месяц выпускали «Комарика». Шалуны и забияки, конечно же, неохотно узнавали себя в стихах и прозе кружковцев, но грубить и хамить, а тем более, срывать и пачкать газету ни у кого не было даже и в мыслях. Районная же газета время от времени представляла читающей публике наши вирши да ещё и выплачивала пусть крохотные, но зато самые настоящие гонорары. Радости самобытных поэтов и писателей не было предела. А стенд «Творчество юных авторов» тоже никогда не пустовал. Кроме того, с районных и областных конкурсов неоднократно привозились дипломы призёров и победителей. А Ленины стихи даже имели честь быть напечатанными в «Детской страничке» областной газеты «Новгородские ведомости». Осторожно, небольшими шажочками, талант Лены искал своих почитателей. Капля за каплей девчушка постепенно обретала душевное спокойствие и уверенность в себе. * Отрадно видеть около стенда «Творчество юных авторов» ребят из разных классов. Спрашиваю вечно взъерошенного и ужасно драчливого пятиклассника Сени: - Ну как? - Здорово! А Ленкины лучше всех. Как у настоящего поэта. - А ты хотел бы научиться сочинять стихи? - Да-а... (тушуется). У меня всё равно так не получится... Лена сидит за партой. Она слышит наш разговор и смущённо улыбается. Сегодня впервые с этой по-детски откровенной похвалой в её вечно трепещущее от страха сердечко тоненькой струйкой влилась малюсенькая порция уверенности. Уверенности в том, что она не такая уж и пропащая. Что её не только могут ругать, но и способны восхищаться ею. Вон даже тот, кто вечно доводил её до слёз, сам смутился. Не устоял перед правдивыми чувствами стихотворных строчек. В Ленином классе, помимо неё, четыре мальчика: всего пять учащихся. Школа сельская, малокомплектная, поэтому детей в классах немного. Как-то осторожно спросила у своих чад, пятиклассников (я преподавала у них русский язык и литературу): - Вам по-прежнему нравятся Ленины стихи? - Да... - А вы хотите их слышать чаще? - Конечно, ведь интересно же. - А если мы их будем читать на уроках? Гробовое молчание. - Я тогда тоже буду писать стихи. И мои читайте, - нарушает тишину недовольным голосом Сеня. - Да... Слушали мы их. Чушь какая-то. Пусть лучше Ленка сочиняет, - быстро указали место новоиспечённому поэту Веня и Петя. Сеня, слегка покраснев, быстрёхонько ретируется: начинает смущённо листать учебник. К следующему уроку Лена написала новые стихотворения. Стесняясь, протянула их мне. Удивительное дело, сегодня пареньки позволили учителю сразу же заявить миру о новоявленных опусах. Обычно они были категоричны: «Пусть Ленка сама читает». В таких случаях после недолгих переговоров стихи читала всё-таки я, так как сама девочка пока не могла отважиться на это… После прослушивания все дружно пришли к единому мнению: - За такое надо ставить не пятёрки, а шестёрки. Говорили ещё, что «придумано» даже лучше, чем у Есенина и Пушкина. Девочка ликовала. * Вскоре ребят из кружка зауважали даже отчаянные сорвиголовы. А Лену мальчишки как-то неожиданно перестали дразнить. Сначала ребята из её класса. Потом остальные. То ли стыдно стало. То ли увидели в ней увлечённого делом и в общем-то интересного человека. Скажу больше: теперь мальчики стали с нею советоваться по поводу выполнения классных и домашних работ, а то и откровенно начали списывать. И внешне девочка очень изменилась. Плечики каким-то таинственным образом расправились, слегка косившие глаза уже не искали сосредоточенно что-то на полу. Правда, в голосе ещё не было полной уверенности, но и от ужасной робости в поведении почти не осталось прежнего следа... Естественно, это было потом. А в первые месяцы работы кружка не всё шло так гладко. Сколько раз прибегала она ко мне зарёванная, истеричная: - Не печатайте! Не читайте ничего перед классом! Они дразнятся! Много усилий потребовалось, чтобы внушить ей некоторые мысли. Например, такие. Если о человеке говорят, и много говорят, значит, он выделяется среди других. И это неплохо. Предположим, человек хорошо рисует. Кто-то восхищается его работами и расточает заслуженные комплименты. Другой же, завидуя, а иногда даже и вовсе ничего не понимая в искусстве, будет поливать талант грязью. «А ты, Лена, - убеждённо продолжала я, - человек талантливый. Вот тебе и завидуют мальчишки. Но наши мальчики неплохие. Для них твоё увлечение пока необычно. Они, не зная, как себя вести, не придумали ничего лучшего, как обижать тебя. Может быть, у тебя в скором времени найдутся единомышленники, пусть не в стихах, а хотя бы в прозе. Ведь прозу ты тоже пишешь хорошо. Говорила ей и о том, что талант не нужно зарывать в землю. Поведала также, что пишет она сердцем, что писать сердцем немногим дано. Прочувствованные и проникновенные строчки её стихотворений смогут заставить людей задуматься над своими поступками и сделать человеческие сердца добрее и отзывчивее. И конечно же, раскрыла Лене страшную тайну: хорошо, если у человека есть недоброжелатели или соперники. С ними, оказывается, интересно бороться. Не на кулаках, конечно же, а силой интеллектуального превосходства. Ко всему сказанному добавила: «Мир как без друзей, так и без врагов был бы скучен и однообразен. А однообразие, известно, надоедает». Здесь я привела пример с перекармливанием человека конфетами. Лена по поводу переедания сластями, естественно, ничего не поняла. У них дома, как и во многих семьях в голодные девяностые, денег не хватало не то что на конфеты, но порою даже и на хлеб. * Итак, талант Лены черепашьим, но уверенным шагом почти вплотную приблизился к своим почитателям. Среди почитателей в первую очередь оказались её недавние насмешники. Насмешники, вернее, теперь уже не насмешники, начали прощать сочинителю и неказистую внешность, и немного странные манеры поведения. Таким образом, девочка была окончательно выпущена из плена язвительных колкостей и явного непонимания. Да и я перестала узнавать свою подопечную. Чуть ли не каждый день, радостная, сияющая, бежит ко мне со своими стихами. Советует, какие отправить в газету, какие повесить на стенд, какие поместить в «Комарик», а какие прочитать на уроке литературы. Настойчиво, без смущения, гонит мальчишек, если те случайно заняли её место за партой. Самое удивительное: очень активно работает у всех учителей. Тянет руку, откровенно обижается, если не спрашивают. А ведь в начале учебного года от её тягостного молчания или скороговорочной невнятной речи я пребывала в состоянии шока. Да и как не пребывать? Эти мелко подрагивающие руки, эта жалкая сгорбленная фигурка с опущенными плечами могли пробудить сострадание даже в самом чёрством сердце... Но только не в детском. До сих пор в голове вихрем проносятся возмущённые голоса: - Ставьте ей двойку! Она не знает стихотворения! Нам, чуть что, сразу два, а её жалеете! Да-а-а… Несправедливо! Может быть, и несправедливо. Может быть... Нужно было срочно что-то предпринимать. Вот я и попробовала себя однажды в роли предпринимателя. Р. S. По окончании школы (с серебряной медалью) Лена поступила в один из вузов РФ. ____________________________________________ Прим.: шандером или выбивалом; шандор и выбивало – игры с мячом; названия игр произошли, очевидно, от глаголов «шандарахнуть» и «выбивать»; чулан* - здесь: кухня; Казанская* - праздник иконы Казанской Божьей Матери; буза - жидкая грязь (диалектное слово Волотовского района Новгородской области); …девочки Лены*** - некоторые имена собственные в тексте изменены. 2007 г.
1 2 3 4 5 Жанр: Публицистика, очерки \| Добавил: zarova (07.08.2012)
Просмотров: 624 \| Рейтинг: 1.7/3