Узкая тропинка вела нас вдоль реки. Справа внизу тихо журчала вода, голубоглазые незабудки ласково цеплялись нам за ноги. Слева шумел посёлок, на противоположном берегу рвались ввысь вековые красавицы-сосны, – там начинался лес. Мы с Лилей – так звали мою спутницу – специально выбрали самый длинный путь, чтобы изучить местность да и просто прогуляться. Лиля со всей горячностью и категоричностью, присущими её двадцатилетнему возрасту, всю дорогу трещала о том, каким он должен быть, – дом её мечты, какими должны быть люди, живущие в этом доме и вообще вокруг, и что мы имеем на самом деле. Прошлым летом она приезжала в гости к нашим соседям вместе со своими родителями, которые, очаровавшись здешними красотами, нынче решили купить себе здесь дом, чтобы оборудовать из него дачу в полном смысле этого слова: все удобства, стриженые газоны и категорически никаких грядок! Первоначально рассматривать варианты покупки право было предоставлено Лиле, а потому, зная об этом и обнаружив в свежем номере местной районки подходящее объявление о продаже дома, я поведала о нём Лиле, и она тут же предложила мне стать её гидом. Между тем тропинка вывела нас на большую поляну, окружённую зарослями благоухающей белой сирени, где шумно играли в бадминтон ребятишки. - Ребят, Речная 7? – поинтересовалась я. Один из мальчишек указал на дом прямо перед нами. - Да уж, – начала Лиля. – Неказистый он какой-то, прямо скажем! И маленьким снаружи кажется, и краска вон пооблупилась вся! Даже интересно, сколько ж они просят за него? А участок, вроде, большой. За низеньким забором виднелись ухоженные грядки и весело зеленела картошка. Отворив маленькую скрипучую калитку, мы зашли во двор, где тщательно была выкошена трава, а вдоль забора протянулись пёстрые многоцветные клумбы. Хозяйка, пожилая сухонькая женщина небольшого роста, вышла к нам из огорода. - Здрасьте! Мы по поводу покупки дома, – сообщила Лиля. – Вы продаёте? - Да, да, – засуетилась женщина. – Проходите, пожалуйста! С чего начнёте осматривать? - Ну, раз уж мы на улице, давайте участок сначала глянем, – деловито ответила Лиля. Участок, и правда, как заметила Лиля по дороге, оказался большим и весьма ухоженным. Одна его половина была отведена под плодовые деревья, другая – под картошку и гряды. - Вот посадки мои, – как-то грустно и устало объясняла нам хозяйка. – Здесь кусты, здесь клубничка… - Это можно не смотреть! – безапелляционно прервала её Лиля. – Потому что всё равно всё это выкорчуется и будет с клумбами один сплошной газон! - Что ж, – печально взглянув на нас, тихо ответила женщина, – тогда пойдёмте в дом. Татьяна Михайловна – так представилась нам хозяйка дома – выставила его на продажу совсем недавно, но мы были уже третьими покупателями. Дом, действительно, с виду был неказистый. Обычный деревенский домишка, в котором была одна комната с тремя оконцами с видом на реку, с большой русской печкой крохотная кухонька, в которой было темновато из-за слишком близко расположенного сарая. - Сарай Ваш? – осведомилась Лиля. - Нет, сарай соседский, но стоит на нашем участке. Соседи здесь постоянно живут, у них хозяйство, дров надо много, – вот они и попросили здесь сарай свой поставить, поближе им чтоб ходить было. А мы что, – дачники. Приедем- уедем, – нам всё равно, можно и потерпеть, раз людям нужно. - Ну, значит, сарай можно будет снести, – уверенно предположила Лиля. Татьяна Михайловна пожала плечами. – А мебель там, вещи эти все Вы сами вывезете? – осведомилась Лиля, присев на старенький стул возле небольшого круглого стола, на котором лежала стопка старых пожелтевших от времени газет и мужские очки в давным-давно вышедшей из моды оправе. - Конечно, конечно, – забеспокоилась Татьяна Михайловна. – Ведь с этим домом вся моя жизнь связана. Мы с родителями купили его ещё в 70-х. Жили мы тогда на Севере и приезжали сюда только летом, в отпуск. Потом умерла мама, отец вышел на пенсию и стал жить здесь по полгода. Я навещала его, когда была такая возможность. Он ведь и умер здесь, десять лет назад. Вот и очки, и газеты его с тех пор так и храню: рука не поднимается выбросить. Семьи у меня своей так и не сложилось. Муж ещё в молодости погиб, только годик мы с ним и прожили. А больше уж я замуж так и не вышла. Детей нет, – печально добавила Татьяна Михайловна. – А годы уже не те, чтобы часто сюда ездить. За домом ведь уход нужен. На Севере-то квартира у меня со всеми удобствами, и всё есть вроде, что необходимо. И давно бы надо уже этот дом продать, да никак мне с ним не расстаться, – грустно улыбнулась Татьяна Михайловна. – Вот и прошу я за него недорого – все мне говорят. А как-то стыдно мне дом-то родной продавать… Татьяна Михайловна вдруг замолчала и отвернулась к окну. Я боялась прервать эту тишину, и даже Лилька как-то внезапно притихла. Только старенькие часы с выцветшим циферблатом в комнате на стене неустанно продолжали отсчитывать время. Когда Татьяна Михайловна снова повернулась к нам, её глаза, до того казавшиеся серыми, вдруг стали ярко-голубыми и всё ещё блестели от слёз. - Вы знаете, – вдруг неожиданно громко и с каким-то жаром произнесла она, – а я не буду продавать дом! В самом деле, что мне эта квартира? Приеду жить сюда. Простите вы меня! Иногда, когда я бываю в нашем посёлке, мы случайно встречаемся с Татьяной Михайловной на улице или в магазине. Она, действительно, так и не продала свой дом и перебралась жить в него насовсем. И каждый раз, когда я вижу её, вспоминаю, с какой тоской тогда рассказывала она нам историю своей жизни, и мне становится неловко за то, что мы, просто прохожие, сами того не подозревая, бесцеремонно топтались по ничего не значащим, не наполненным никаким смыслом для нас, вещам. Вещам, бесценным для неё. И дом, представлявшийся нам просто домом, вдруг оказался её драмой, её судьбой…
Совершенно согласна с Еленой - в каждом из ваших рассказов, Татьяна, кроется целая история, судьба! И каждый из рассказов заставляет задуматься о простых, но очень важных вещах. Спасибо Вам!
Это большое счастье - встретить в своей жизни таких людей, настоящих Людей, о которых можно писать, у которых можно учиться, с которых можно брать пример...
Прекрасный жизненный рассказ! А как тяжело продавать родительский дом! Вот, кажется, вся жизнь тут прошла... Но все вырастают - дети, внуки, правнуки. Старики умирают, и как правило, чтобы справедливо разделить имущество, родное гнездо продают. И уже на родном пороге чужие люди... Только мимо пройдёшь - сердце больно щемит. Эх, жизнь!
