ПОЭЗИЯ

Замечательное стихотворение! Ярко, образно и так проникновенно. Понравилось.

Спасибо

Стихотворение заинтересовало меня, пошла искать в интернете и нашла того, о ком вы рассказали, не назвав имени. Васильев Фёдор Александрович. Репродукции я видела, но не сами картины. Талантище налицо. Спасибо за ссылку, обязательно посмотрю.

Спасибо большое, Татьяна.
Очень рада, что стихотворение Вам понравилось.
Хотя я бы его на самом деле отнесла к разряду "неудачных": для меня такой рисунок стихотворения пока что довольно сложен, поэтому не удалось выразить всего, что хотела.

Да... совсем забыла написать, что стихотворение это посвящается памяти русского художника Фёдора Васильева. Честно говоря, не знаю, насколько фамилия его известна в наше время, потому что для меня это настолько понятный, близкий и родной человек, что трудно поставить его фамилию в ряд по степени известности.
Я всегда смотрю на его картины, и сердце щемит, и слёзы накатывают: они говорят о том, сколько он ещё хотел и мог сказать. Он должен был жить!
Конечно, о нём не говорят так часто, как о Репине или Крамском, но вы посмотрите на его картины. Местами они непостижимо гениальны, местами - плохи, но именно это даёт уверенность, что он мог создать нечто ещё более великое. У него всё было впереди! Его талант ещё только начинал разгораться, а между тем Репин и Крамской уже многому у него учились - маститые художники, уже тогда имевшие огромный вес в художественных кругах учились у начинающего живописца!
Можно узнать много интересного, почитав переписку Ф. Васильева и Н. Крамского или воспоминания о нём И. Репина в книге "Далёкое близкое", отзывы о нём художников И. Шишкина и Н. Ге. Но больше всего вы узнаете, вглядываясь в его картины.

Вот что писал после его смерти И.Н. Крамской: "Не знаю, много ли будет у меня единомышленников, но я полагаю, что русская школа потеряла в нём гениального мальчика. [...] Последняя картина, несмотря на признаки болезни (в первых планах картины), полна такой высокой поэзии и совершенства техники в средних и дальних планах и в небесах, что я по совести не могу указать на другое произведение в русской живописи за последнее время, которое бы его превосходило. Хотя я его слишком любил и уважал и потому могу быть пристрастным, но мне кажется, что я не очень далёк от истины, говоря таким образом".

Разумеется, всего не перечесть. Но вот нашла документальный фильм о нём. Немного затянутый, но всё равно интересный.
http://video.yandex.ru/users/okhobot/view/29/

Наталия, я когда прочла стихотворение, сразу вспомнила про двух художников: про Фёдора Васильева и про Константина Васильева. Оба они были замечательными, самобытными художниками, оба погибли молодыми... Оба, действительно, как мне кажется, мало известны сейчас, и оба заслуживают большего внимания.
Вот ссылка на сайт-музей, посвящённый Константину Васильеву: http://vasilyev-museum.ru
Но, кроме того, что в стихотворении чётко угадывается судьба конкретного художника, оно замечательно ещё и тем, что воспринимается как символ, более широко.

Смерть любого человека – трагедия. Но тридцать два и двадцать три – несопоставимые величины. Константин Васильев погиб рано, но он многое успел. Фёдор Васильев реализовал едва ли сотую часть своего дарования. И потом... это, конечно, дело вкуса... но работы Константина Васильева – далеко не того размаха. Полотна Фёдора Васильева на порядок выше. И именно в этом случае возникает чувство жгучей несправедливости. Кажется, всё бы сделала, лишь бы он остался жив. Серов, Врубель, Левитан, Репин, Крамской... они тоже, наверное, многое могли бы ещё сказать, но то, что они успели – уже огромно. Талант Васильева не поддаётся измерению, но сказать он не успел практически ничего. А ему так хотелось! В нём тяга к творчеству рвалась неудержимой силой. Это прозрачный, искрящийся родник, который просто безжалостно заложили камнями.
Трудно писать о живописи... "Говорить о музыке - все равно что танцевать об архитектуре".
Но вглядитесь в его лицо на портрете работы И.Н. Крамского: здесь светится душа, только начинающая жить, а смерть уже совсем рядом. Разве не бросает в дрожь?
Отвлекусь от творчества Васильева. Почему я говорю о портрете работы И.Н. Крамского? Есть, конечно, автопортреты самого Васильева, но они не очень интересны. Это учебные работы. Во-первых, он не портретист, а во-вторых, автопортреты редко бывают объективными. Особенно у начинающих художников.
Крамской – портретист непревзойдённый. Он умел не просто показать красоту человеческого тела, поэзию человеческого лица, он показывает нам живого человека.
Сравнивать неуместно и не очень красиво... но очень хочется
Сейчас очень популярен портретист А. Шилов.
Знаю-знаю, его и без меня часто критикуют. Но, насколько мне известно, это ему не очень мешает. Поэтому выскажу только своё собственное отношение. Тем более, что сформировалось оно тогда, когда я ещё ничего о нём не знала, ни от кого о нём не слышала ни плохого, ни хорошего. Ещё когда мне было шестнадцать лет, одна моя родственница пригласила сходить в его галерею. Впечатления остались самые тягостные и жалкие.
У него, в отличие от Крамского на портретах не живые люди, а какие-то манекены. Такое ощущение, что, к примеру, портрет Образцовой был написан только из непреодолимого желания изобразить зелёную прозрачную шифоновую блузку. И ведь сумел же-таки! А портрет Сергея Михалкова создан исключительно ради мехового воротника. Он что-то перепутал: средство у него превратилось в цель. Это всё равно что петь песни только для того, чтобы показать свой голос. Или писать стихи с целью показать знание русского языка: вплести туда всевозможные причастные и деепричастные обороты, прямую речь, завернуть изящный оборот... Знание языка нужно, но это – не цель! Цель – в содержании. Техника передачи фактуры в живописи не менее важна, чем знание языка в литературе, но это тоже не цель. Это всего лишь средство.
Вот... опять процитирую И.Н. Крамского. Это из письма Ф. Васильеву, написанного в год смерти последнего.
"Я всё сказал о картине, кажется, прибавлю только, что после Вашей картины все картины – мазня и ничего больше. Вот Вы куда хватили. Понимаете ли Вы теперь, как важно для Вас самих, какая страшная ответственность Вам предстоит только оттого, что Вы поднялись почти до невозможной, гадательной высоты. Кроме того, ваша теперешняя картина меня лично раздавила окончательно. Я увидал, как надо писать. Как писать не надо – я давно знал, но ещё, собственно, серьёзно не работал до сих пор, но как писать надо – Вы мне открыли. Это такая страшная и изумительная техника, на горах, в небе, на соснах и кое-где ближе, что я стыжусь, что мне иногда нравилось. Да-с, я теперь иначе примусь. И полагаю, что я Вас понял. Замечаете ли вы, что я ни слова не говорю о Ваших красках. Это потому, что их нет в картине совсем, понимаете ли, совсем. Передо мной величественный вид природы, я вижу леса, деревья, вижу облака, вижу камни, да ещё не просто, а по ним ходит поэзия света, какая-то торжественная тишина, что-то глубоко задумчивое, таинственное – ну кто же из смертных может видеть какую-либо краску, какой-либо тон? При этих условиях?"
Выражаясь языком А.С. Пушкина, "Вот как надобно писать!"
Понимаете?
Сам Крамской (!) говорит, что до сих пор не знал, как нужно писать, и что стыдится того, что ему раньше нравилось. Это поразительно.
У Ф. Васильева каждая травинка, каждая лужица на дороге несут в себе глубокий, почти философский смысл. Я не говорю, что в картинах А. Шилова нет вообще никакой философии, но его философия – тряпичная философия. К сожалению. И ничего ведь – целая галерея при жизни создана. А Васильев погиб от болезни и нищеты. И как же тут не возроптать?

Наталья, конечно, Вы правы! Оба художника (я говорю о Фёдоре и Константине Васильевых, о Шилове тут и говорить не к месту) совершенно разные. Я просто говорю о том, какие мысли, воспоминания и ощущения вызвало у меня ваше стихотворение. Ещё раз повторюсь - мне кажется, что сила этого стихотворения, помимо памяти о большом художнике, о сильном, эмоциональном переживании о его судьбе, состоит в том, что судьба художника в нём воспринимается ещё и как символ, придавая всему стихотворению более глубокое, философское звучание. По крайней мере таким оно показалось мне.

Спасибо Вам большое, Татьяна, за СОПЕРЕЖИВАНИЕ.

Печальная история и печальный конец стихотворения - как часто перешагиваем мы через чужое горе, отмахиваемся от тревожных мыслей в надежде на то, что наша жизнь сложится иначе, не желаем знать о чужих проблемах в погоне за собственными, личными мечтами... Очень хорошее стихотворение!