В России нет поэтов Уж 80 лет… В Москве у лип в писательском собраньи Очередное написали указанье: «Почто в СП России не вступил товарищ Фет?» - Обидно это, право, Мы держава и есть… А где у нас михайловский затворник? - Во вторник без компьютера к нему Езжает пусть Никитин… Или, впрочем, Обычной почтой… - А где у нас лауреат богатый Наш Лев Толстой, похабник бородатый?
Немотствует портретами стена. Немотствует писателям страна.
Тут с Сахалина прилетает Чехов И ежится, под метр девяносто ростом, Он пролетает как ночные звезды Мимо собранья: « Ну вас, пустобрехов!»
В Калугу меж рядами проскользнув, Как «Супермаз» включив турбонаддув.
Видали только красную рубашку Средь спелых нив, белеющих луной.
Писатели соляровой Москвой, Закупленные оптом с сел и пашен, С парткомов от Бурятий до Чуваший, С заводов, где пустые их станки Не своят много лет ученики Которые ( чтоб им не быть средь лохов ) Тож все в Москву учится сперлись скопом, - Писатели сидят, рядят и судят.
Но их в Кремле никто уж не голубит…
____ _____ ________
Как родная меня мать Провожала, Тут и вся моя родня Набежала!
- Аюй, что ж в инстетут ты едешь, Саня?! - Чтоб не работать! Я же не дурак, маманя!
Чтоб не работать , поступили в ВУЗ-ы Все 100 % бывшего Союза Великого, всем в гордость да пример, Вся молодежь былого СССР.
Все болтологили, и гласили, потели Меж тем, как фабрики безлюдные пустели, Старели, мерли, пили и болели…
В РАБОЧИЙ КЛАСС НЕТ ДУРАКОВ ИДТИ!
В писатели подались да в шути На телевизию: бабла там море грязи! ( Был б ты еврей да были б только связи… )
И рухнул СССР в крови, в дыму! Весь рухнул он, бедняга, потому, Что все рабы из вузовской программы Давным-давно в стране не моют рамы.
Из 100 миллионов человеконаселенья Миллионов с 40 умирают от безделья. А остальные 40 – спят и видят.
Тут некому крутить сгоревший дизель Завода Сталина «Советский пролетарий» - Все в глянцевых журналах улетали.
Кругом сидят сплошные дуболомы С московским или питерским дипломом: В редакциях и в офисах оффшорных, В компьютерах и в сучках коридорных.
И все хотят упорно сервелата, Креветок ржавых, и ризотто, и салата Из ананасов – ананаски жри да жуй Гранаты в пузо, жирный гад буржуй!
В писатели бездельники идут. Он для того нам дан Литинститут!
Коль на экранах жирное мещанство Скупило за копейки - государство.
В Москву все сперлись: токари и свахи, Все рифмоплеты, графоманы и собаки, Вся сволочь местная, владельцы ОАО, И шушера Бастинда, проститутка Сельмаговская.
Сперлась ,кроме шуток, В квартиру в Видное старуха Крокозябра К сынку-министру местному – баюкать Таких же гадов жирненьких, им хрюкать.
В Москву все сперлись: все доярки, землемер, И оператор местной водокачки, И дачник Пырин, бывший офицер, И неудачник Зырин, и ударник Из клуба.
Сперся за ночь пономарь. И поп уехал. Смылся дед Щукарь.
Уехал Шолохов, уехала Аксинья, Уехала якутская Россия, Родных могилы кстати прихватив.
Лягуши сьехали. Уехал партактив. И Ундервуд, яврей по свекловицам, И бабка Нинка, самогонщица станицы…
Сбежал ухват. Сбежали тараканы Как бандюганы ОАО в Багамы.
С деревни лешие перебрались в Москву- И стали Ельциным, министрами – весь ад! Вампиры ночи там сидят в «Пусть говорят», Русь превратив в сплошнейший Тель-Авив.
( Но на евреев есть еще халиф Багдадский. И восточная Луна. Калашников. И султанат в Париже. Китай. Китайцы. И «Великая Стена». Звезда возмездья неминуемая свыше………..)
Остались только голые поля Да кабыздох, что лает: . . . . . . . . .
Стоит лишь Государыня Бутылка, И улыбается как сытая котяра.
______ ______ _______
Стою один как гоголевский сон. И зрю, как катится дорогой колесо. Вихляясь, словно пьяное Ниче! За бурмалиновым хозяйским «Москвичом».
В Москву! В Москву! Все разгонять тоску!
Взяв пушку и приставивши к виску Увидев то, царь Петр застрелился. Не Петр Первый, а уже Второй.
В том колесе любимою Москвой Сам черт Москвы на ярмарку катился Английскую. И Петр удавился.
Не Петр Второй, а Петр уже Третий. Который мог бы править в белом свете Вместо Медведя с жирными волками В лесу российском с бабами-ягами С Литинститута – критикессами, т.д., Воспевших нас на атомной руде.
Черт ухмыльнулся - и в Собчачку превратился. И видел я, как солнышком столицы Собчачки стали ночью ягодицы. И - светят в ночь любимых москвичей В ночные окна родины моей. И все смотрело, все дивилось им! И Лужники – наш Колизей. Наш Рим!
Стою один среди равнины голыя. И вижу кладбище костей от той коровы, Которую ( пока все пьют перцовку ) Видали мы на фантиках «Коровка».
Тогда был справедливый строй страной И свет в ночи: «КПСС – наш рулевой!»
Но здесь Рубцов уходит по-английски… Он не имел московския прописки…
_______ ______ _____
Войду ль в избу – там нету никого! Гуляет ветер шорохом веков Да пыль давно умерших здесь славян - И дух святой от византийских стран.
Тут мне сказал федорин самовар: « Вот фиг я буду им, дурным, товар! С тобой в избе навеки остаюся! Меня с славян всех нынешних тошнит С московских этих! Заживем, пиит!»
И лампа керосиновая в грусти Сказала, освещая вполнакала Сей стол пустой со школьною тетрадкой: « Я буду тебе Муза и лампадка!» Сапог сказал: «О, Господи Иисусе!»
С пером гусиным и чернильница предстала, Подруга верная : « Тебе не изменяла!» Метла сама мести пороги стала…
Сказали мыши: «Ты один в селе Будь верен нашей истинной земле!»
И Ворон крикнул, севши на забор: «Таких люблю я! Радость! Неверморрррр! Там в городах мой всякий магазин! Хлеб, соль и спички, колбасу и керосин Таскать я буду, иногда и евро!»
И – отлетел к себе в восьмое небо…
Однажды побежденные фашисты Сюда приткнулись обозреть картофель, рожь. И, пожалев отчизну коммунистов, Мне привезли компьютер «Макинтош».
( И генератор, кстати, фирмы «Бош»)
От березовских, абрамовичей, убей-ка, Ведь не дождешься, Русь, ты ни копейки!
По полю бродит тут комбайн одинокой Как парус Лермонтова в голубых бурьянах Без комбайнера – этаким пророком, Кося зерно от финн до Пакистана.
А комбайнер с писательским билетом Давно уж спился, бедный, пиша книги. Он пишет книги между водкой и буфетом, Влача строку как каторжник вериги.
Он вспоминает васильковый рай, Скользя линолеумом в длинных коридорах СП России с бодуна на хай Русскоязычных рифмоплетов вздорных.
Которые не пашут и не сеют, В Америке любя свою Рассею.
В Москву! В Москву! Все разгонять тоску!
Тут Грибоедов, запрыгнув в карету, Перекричал в писательских пенатах: «Россию предали! Уеду я, уеду В деревню к тетке! К черту! В глушь! В Ардатов!»
Сидя в избе превыше облаков С своим любезнейшим болтушкой-самоваром, С мышами тож, мы смотрим далеко, Как всяк писатель стал в Руси товаром.
Тех или этих.
… Да, нет поэтов!
Есть лишь вор в законе. Ну, не растет в асфальте да бетоне Овес, пшеница – и поэты также. И не растет в Москве табак и рожь. Зато цветет махрово дрянь и ложь.
Вот потому уж 80 лет Здесь не родился Афанасий Фет.
________ ________ __________
Выходя с косой В окрест пустые грустные поля, Мы косим травы в стороне глухой И темной – в грузовик седой Кладем их стогом для коровы для.
Не ждем мы милостей писателей Кремля, И под Кремлем в своем кружке живущих.
Стране Советской радостный попутчик, ГАЗ-52! О гений ГАЗ-52! Создал тебя умерший наш рабочий И крестьянин, светоч-голова!
Ты тридцать лет все воешь среди ночи Со стогом сена. Ты даешь млеко Мышам моим, бедней церковной мыши. ГАЗ-52, ты русским мужиком В глуши глушей трудишься вечно лишним.
С больным мотором, С древнею резиной, Ты не чета московским их машинам!
Глядишь глазами в этот мир чужой Базаров грязных да стихов унылых. Их не читает русская рабсила.
Туманным утром выйдя на крылец, Я созерцаю, как завшивевшего пса Роса покрыла. Говорящий лес Простерся до Полярного Кольца.
И мокрых кур остатками стола Кормя не глядя, вижу в ржавой бочке России срам, московский весь бедлам. И - Ворона на ржавой водокачке.
Гнилые крыши, горбыли, сараи, Руины фабрики с погнутою трубой, Стихов московских каркающих стаи В стране разбитой и глухонемой.
Книг патриотов, либералов дымки Из библиотеки выброшенных вон… Тень Пушкина, старуху в пелеринке Да на путях проржавленный вагон.
И - джип руководителя с Москвы. Который третий месяц ни копейки Всем тут не платит – жаден как волхвы В Кремле сидят с женой своей-еврейкой.
Вверху я вижу Божие Лицо И ангелов, несущих наши души Через московских, питерских бесов.
А вшивый пес опять завыл снаружи! Вот незадача! Чтоб «Онегин» написать К чему теперь в квартирке жить на Мойке? Дух отрицанья, отрицанья мать, – Либерализм, Нью-Йорк да Перестройка.
И Ворон мой, на выводы он скор, Вещует всем, нахохлясь: «НЕВЕРМОРРРРР!»
О Ворон мой! Которого страшится Весь праздный мир, воспет ты только По. Нахохленная, страшненькая птица, Иди ко мне! Вот миска, молоко!
Ах, Ворон мой! Ах, бедненькая птичка! И кто в тебя каменьем не швырял! Швырять камнями – общая привчычка В ворон, в поэтов. ..
Ворон мой молчал.
Войди в мой дом. Тут говорить мне не с кем. Все о рыбалке, прозе разговор… Да про Москву. А радио про Меркель Гнусит чего-то о притихший двор.
Тут Ворон каркнул: «Всюду моя пища! Богатые везде обсели твердь. Вокруг я облетаю только нищих И нищих духом. Остальным я – Смерть!
Я заповедь. Я – наказал Пилата! Я свел во ад за час Синедрион! Я – ужас суетных, неправедно богатых, Еретиков, без Духа всех племен!
Я прихожу в чертоги до рассвета Их вынуть душу мелкую мещан! Я – Суд земли! Кошмар для президентов, Князей, банкиров, всех дворцов всех стран!
Я у Креста высоким изволеньем Рожден вещать грядущий Страшный Суд Миллиардам вашим. Я – Предназначенье, Планету чищу смертью от иуд.
Неисправимо вечно, к сожаленью, Все человечество с лжеверием пустым. А праведных средь тысяч поколений – Их что песчинок с кладом золотым!»
День пролетел. Вот, цокая когтями, Взошел мой Ворон. В древний ржавый «Орск» Косил, в тетрадку школьную стихами Испещренную – вдруг он произнес: «Видать, поэты здесь у вас не в моде!»
И вышел вон. Я - снова вслед за ним К пустой деревне, груше в огороде Уже в ночи с туманом золотым.
Тут Ворон мой едва взмахнул крылами. И я увидел в пропасти земной Нью-Йорк второй, Москву, весь ад с огнями Костров чадящих – весь миллиард златой!.........
И – над пустой всемирною породой Мой взвился Ворон, на скворечник сев.
Все птицы смолкли. И луна с природой Все разом смолкло. Сникло, запустев…
Но…… что писать об этом? Все все знают. Нам толку нет от Знанья в мире сем. Радиоволны пошлые летают Туда-сюда – весь мир сидит слепцом.
__________ ______ __________
Вран видит джип! И розовую рожу! Он говорит: «Творцом творцов от века Поставлен я судить всех человеков, Всех нечестивых караканьем итожа!»
И – Ворон каркнул! И … веселый джип В мгновенье в ржавчину и мусор обратился!
И Ворон мой на час во ад спустился. Чтоб там московский парился сей гриб.
Гриб, превращенный нынче в бормоглота, Теперь с бесами продолжает для народа Работать - у наивных россиян Законом чистит тощий их карман…
__________ ________ ________
Вран полетел в Москву.
Садить на царство Петра Четвертого – и убивать пиар. И каркать Смерть на «Лексусы» в бульвар, И разряжать мечи и патронташи На всех чертей в Останкинскую башню.
И Тьма обуяла Москву. А Вран носился… Луна померкла, В окнах свет потух. Лишь черный свист над крышами дымился, К Кремлю сужая конусовый круг.
И прах министров, шоуменов, депутатов С провинции наехавших богатых Ограбивших убогих - ввысь вздымился.
И Лондон русский к черту полетел Со всем дерьмом, и Ницца, и Багамы…
А ворон каркал – мир извне горел, Горели небоскребы, парки, храмы Религий разных. ………
А в моей деревне Цветет картофель. Прозябает ревень У горбылей, да песенкой смеется Гнилая цепь у старого колодца.
Ночами на закате в коридор Лесов лесов глядел я за сараем Туда, где радио потухло на века. Огнем зловещим там горели облака Да черных душ неслись как пепел стаи - На подлый мир, оставленный вовне В давно нерусской гибельной стране.
И ангелов, я видел, пел там хор, Сей птице вторя вечной : НЕВЕРМОРРРРРРР!
|