РУССКАЯ КРОВЬ
Кровь текла в моих жилах, текла издалёка,
сквозь столетья по воле славянского рока.
В потаённых ручьях округ сердца журчала,
на горячей волне мою душу качала.
И шептала душе, что по праву рожденья
ей великая доля дана во владенье:
благородного племени древняя слава,
и доверье Творца и святая Держава.
Мы с тобою богаты, безмерно богаты –
нам молитвы отцов как незримые латы,
бесконечная даль просит нашей охраны,
сотни трав исцелят воспалённые раны.
Кровь текла в моих жилах, текла издалёка,
холодела в предчувствии злого урока,
закипала она, когда Русь унижали,
застывала она на восточном кинжале,
проливалась на землю от пули устало,
в чернозём уходила, зарёй расцветала.
И приказ ее, что неизбежней победы:
созидать и растить, знать пути и ответы.
Мы с тобою спокойны, по-детски спокойны.
В нас Россия живет и проходит сквозь войны.
И прославится вновь, это может быть завтра,
безупречная кровь, безупречная правда.
ПАМЯТИ ДРУГА
"Перед тобой —
дорога в Вальхаллу"
Ян Стюарт
Здесь нет вины безжалостного шквала,
а есть судьба рожденных для войны...
Когда корабль идет в моря Вальхаллы,
кто остановит взлет его с волны?
Свой долг Земле он отдал не сполна ли,
ведь избирают лучших небеса.
Какие битвы палубу сжигали!
Какие бури рвали паруса!
Какие скальды славу пели строго...
Но краше скальдов пела вышина.
На горний зов — лучистая дорога,
от грязи мира — в безупречность сна.
А позади лишь скалы да причалы,
где никому не скажешь: "Помоги!"
Но вот корабль идет в моря Вальхаллы.
Он вас забыл и превзошел, враги.
Не будет больше боли и тревоги,
а будет быль, подобная лучу.
И юный воин вслед воскликнет: "Боги!
Он прожил так, как я прожить хочу!"
* * *
Правду вижу в этом мире я.
Ты спросил мечту мою
— А за мной придет валькирия,
если я умру в бою?
Ночь притихла осторожная
и взяла твои слова,
фонари зажгла тревожные,
одичалая Москва,
продолжалась оккупация,
Русь единым днем жила,
вымирающая нация
на развалинах пила…
Но среди огня и инея,
в черной форме, как в броне,
— А за мной придет валькирия?
Повторил ты в тишине.
…Знаю, так всегда случается –
там, где нужно Свет сберечь,
вдруг герой в толпе является.
как в золе булатный меч.
Будут песни и предания,
и славянская весна.
Эта жизнь – не ожидание,
дело воина – война.
Из высокой бездны Ирия,
из сияющего сна,
за тобой придет валькирия!
и за мной придет она!
* * *
То ли ливень идёт, то ли вьюга поёт,
утро светит, иль вечер померк
настоящий берсерк не воюет, так пьёт,
если он настоящий берсерк.
Как по падшему царству блуждать и кружить,
соглашаться на долю и часть,
с неспособностью ждать – неумением жить,
и стремлением доблестно пасть?
Боги нам не внимают, забыли свой род,
тщетно смотрим с отчаяньем вверх.
Иль состаримся, сдохнем на свалке как сброд?
Наливай, настоящий берсерк!
Нашу песню в палаты с собой не возьмёшь,
чаша – солнцем по кругу летит,
и в столешню вонзив свой охотничий нож,
старый вождь на дружину глядит.
Мир холопов твердя, что в смирении сласть,
честь и мужество не опроверг…
Так за что же пьём, как за другие за страсть?
За войну, настоящий берсерк!
* * *
Где-то новое Солнце лучится,
где-то чувствует гибель палач.
В буреломе блуждает волчица,
слыша детский, прерывистый плач.
Белый мир обречён возродиться,
белый свет и над бездной храним.
Вновь ребёнка отыщет волчица,
вновь ребёнок задумает Рим.
ИЗ ДЕТСТВА
Запомнился ветра могучий бросок
сквозь ярый полуденный зной.
Степной ураган нес колючий песок
и градины мутной стеной.
Пронзали светила танцующий луч
и молнии бешеный ток
лиловые космы клубящихся туч,
слетевшихся в пенный поток.
Разбойного свиста глушил перелив,
упругой окутана тьмой,
зачем я, ладонью лицо заслонив,
тогда не спешила домой?
Упал ураган в наклонившийся лес,
и градины стали росой.
И ведает только воитель небес,
о чем говорили с грозой.
ПЕРУН
Перед ликом твоим, громовержец Перун,
у меня волхва–посредника нет,
я стою с тобою один на один,
не как подлый враг, заслонясь щитом,
не как жалкий раб, колена склонив,
а как верный воин твоих дружин…
И нет просьб у меня: что желал – взял сам,
да и нет мольбы, – я умею мстить,
для того у руса булатный меч,
молодецкая удаль и правый путь…
Я пришел покликать тебя на пир,
где вино мы красное будем пить,
сами будем пить и врагов поить,
так поить, что спать им в земле сырой.
Весел будет пир, стрелы будут петь,
будет сталь звенеть, граять черный вран.
Не на помощь зван, приходи взглянуть,
как умеем мы побеждать зверей.
Как мы славим Русь пламенем ран
на телах врагов, поверженных в прах
той земли, что им никогда не взять.
ОДЕТАЯ В ПЛАМЯ
Где сокол вьется, где ветер бьется
грядет Россия одетой в солнце.
Как наше знамя над племенами
грядет Россия одетой в пламя.
Пусть мир уставший ее коснется,
умрет и очнется.
Мятется стадо и ищет брода,
но голос Бога, но голос Рода
летит над градом, грозой блистая:
Вы нынче стадо, а завтра стая,
чей путь начертан и принят далью,
не вырубить сталью.
На нашей карте кресты и руны,
о нашей правде рокочут струны -
лучи от Запада до Востока,
чеканят пульс неземного рока
и грохот эха уходит в душу
шквалом на сушу.
Лови момент, воплощай легенды,
в умах - смещаются континенты,
Столкнутся правды - вскипает лава
и зверство нрава, и месть и слава.
Ждут удостоенных высшей меры,
глиняные карьеры...
Где сокол вьется, где ветер бьется,
грядет Россия одетой в солнце.
Как наше знамя над племенами
грядет Россия одетой в пламя.
Пусть мир уставший ее коснется,
умрет и очнется.
* * *
Как друг на друга смотрят косо
народы Солнца и Луны
и евразийские вопросы
не разрешают без войны.
Зияй, придуманная бездна.
Бурли, пустая клевета.
До звёзд возгонит злобы тесто
гнилая мёртвая вода.
Остры клинки, камчи упруги,
арканы крепко сплетены.
И видят мерзкое друг в друге
народы Солнца и Луны.
Опустоши за Рода чашу,
и сродников благослови.
…Но жгуче притяженье наше
к иному богу и любви.
Не громом мечным, звоном лирным,
но страстью к чуждому больны,
порой мы свяжем в мире мирном
народы Солнца и Луны.
* * *
На кладбище героев и богов,
великим завершение дорогам,
оно в тумане между двух миров,
мне потаённым кажется чертогом.
Здесь те, кто отдал жар своих сердец
борьбе духовной и грозе военной,
безвестный воин и святой мудрец,
и песни гордой витязь убиенный.
Здесь те, кто подлецу не уступил,
здесь те, кто речи не переиначил,
красиво умер, праведно почил,
и для Державы что-нибудь да значил.
И ты надейся не на нищий кров,
дух приучив к сраженьям и потерям, -
на дар земли, на свой подземный терем
на кладбище героев и богов.
И если правдой свято дорожил,
и бился словом горестным и честным.
Своей стране ты службу сослужил,
и будешь вечно в воинстве небесном.
А за оградой твердых нет шагов,
а за оградой все вино распили,
а за оградой все мечты забыли,
а за оградой все врагов простили.
Покоятся все лучшие России -
на кладбище героев и богов.
* * *
Одна страна крепка купцами,
другой милы ее волхвы…
А третья славятся бойцами,
что век не склонят головы,
не ждут хвалы и царской платы,
и топчут травы, не ковры,
любые рассекают латы
наточенные топоры.
А кони, быстрые как птицы,
на Млечном пойманы пути,
презрев преграды и границы,
готовы всадников нести.
Купцы на торг сдадут державу.
Волхвы уйдут в свои мечты.
Одни бойцы не примут права
клинки отбросить и щиты.
…Здесь мыслят просто и свирепо,
и вера твердая в очах,
что если даже рухнет небо,
его поднимут на плечах.
* * *
От востока по тонкому льду
ветер звёзды сметает.
По степи далеко ли иду?
Сокол знает…
Посмотри, – распластал он крыла,
выше облака рыщет.
А вокруг окаянная мгла
вьюгой свищет.
Затянулись дороги в петлю,
враг вослед проклинает.
Крепко бога войны я люблю!
Сокол знает.
Прохожу, о России грущу
с песней грозной и честной,
волю вольную в мире ищу –
Град небесный.
Укрывает его высота
и огнями блистает…
Но не знаю, – войду ли туда?
Сокол знает!
РЕЧНЫЕ ОСТРОВА
Речные острова в белейшей повилике,
серебряной листве, туманном ободке.
Преломлены лучей рассыпанные блики
в мерцающую дрожь росы на ивняке.
Замшели берега, травой увиты щедро,
чьи корни обнял ил, чья зелень так тепла,
вот маленький зверек ныряет в эти недра,
вот яркие жуки сползают со ствола.
Из пышного плюща изменчивые арки
созвездьями цветов в лазурь устремлены.
За гривой камыша купаются казарки,
и лилия со дна всплыла луной волны.
Меж небом и водой, как облако, парили
речные острова счастливой красоты,
истаяли вдали, навеки озарили
пространство за душой – отечество мечты.
* * *
Вот ветра повели лесостепью
заговорщицкий шёпот и свист,
посбивали петляющей плетью
вырезной изузоренный лист,
заплели пожелтевшие травы,
словно сети, по гнёздам грибниц.
Проводили, как русскую славу,
в дальний рай опечаленных птиц.
Затуманило инеем крыши,
первый снег начинает кружить.
Разве можно здесь жить ещё тише
и ещё безнадёжнее жить?
Вроде не было боя и смуты,
но напомнят о добром былом
и комбайнов заржавленных груды,
и развалины ферм за селом.
Оттого безнадёжно и тихо,
что боится покорный народ
потревожить упрёками лихо...
А оно-то давно у ворот.
* * *
Переполнен ульями оставленный дом,
где прошло моё детство своим чередом.
Там рои от морозов хранят.
Запах мёда и небо за пыльным окном,
грезят в сотах личинки младенческим сном,
зреет в жалах целительный яд.
Засыпая, невнятные хоры поют,
прославляя простой насекомый уют,
ожидая весенних лучей.
…Обречённость и необратимость судеб
ощущаются чётче от мысленных скреп
с жалкой грудой чужих кирпичей.
* * *
Уходят в землю стёкла чёрных луж
на древней развороченной дороге,
и ветер по-медвежьи неуклюж
и ты едва передвигаешь ноги.
Куда? Зачем? Вот ржавой крыши скос
и космы яблонь желтовато-буры,
там родина тяжёлых русских грёз,
ты не спасёшь её облезлой шкуры,
врагу сдаётся старый жалкий зверь,
он и сожрать-то не имеет силы,
а уж понять… Тотемной крови зернь
рассыпана у логова-могилы.
* * *
- Все будем там, - старуха прошептала,
рукой махнула в сторону креста.
- Все будем там, - листва пролепетала.
Передо мной открылась пустота.
Зачем любить, зачем играть словами,
сажать цветы и целовать тебя?
Ведь все сгорим трухлявыми дровами,
сгорим в голодной пасти бытия.
Оставь заботу о вине и хлебе,
всё - не твоё, тщета - плоды труда...
Есть у меня сокровища на небе.
Земное - расхищают без следа.
* * *
Узкая лодка над бездной встала,
гроздья светил глубиной омыты,
ивы в туманы до птичьих гнёзд.
Белая бабочка вниз упала,
затрепетала, волной укрыта,
и замерла среди блёсн и звёзд.
Видишь, как водоросли и рыбы
медленно движутся в черном мире,
ввысь завивается нежный вьюн.
Кружат планет раскаленных глыбы,
крылья галактики стали шире,
ангел забвенья коснулся струн.
Мир пронизала мечта ночная,
и проросла за пределы яви,
а на заре возвратится вспять.
Луны - небесная и речная
друг против друга в текучей лаве
Землю пытаются осиять.
Каждой душе, что страдать устала,
сон обещает, что будет скрыта
от суеты во владеньях грёз.
Узкая лодка над бездной встала,
гроздья светил глубиной омыты,
ивы в тумане до птичьих гнёзд.
* * *
На шелковой воде вишнёвой ветвью
рисую травы, лица и цветы
не на потребу мутному столетью,
а для того, кто видит с высоты.
Я слышала, вели когда-то споры
учёные неведомой земли
о том, что помнят водные просторы
своих гостей - пловцов и корабли.
Как много нарисованного нами
не сберегут бумага и холсты,
но расходились образы волнами,
и оставались в памяти воды.
* * *
Высокий берег, медленный поток,
вишневый сад до самого обрыва,
и облака туманный завиток,
и вспышка грозового перелива...
Здесь гром и рок и колокол и Блок,
мне открывая бесконечность жизни
на Юг и Север, Запад и Восток,
сказали о свободе и отчизне.
Здесь голос крови нас на битву звал,
а после к миру вёл по божьей воле.
Кто хлеб растил, кто с немцем воевал,
а кто-то и учительствовал в школе.
Я скрою всё, что дома не на лад,
всё расскажу, что сладилось на славу.
От древних книг и дедовских наград -
заветы предков, строивших Державу.
Здесь наш очаг - негаснущий цветок,
семь поколений предков помнит глина,
высокий берег, медленный поток,
в ржаной пыли великая равнина.
* * *
Красные ягоды, листья узорные,
белые хаты и пашенки черные,
реки бескрайние и полноводные...
Здесь и рождаются песни народные.
В них богатырская удаль былинная,
и каторжанская вольность звериная,
и скоморошья насмешка простецкая,
девичья грусть, похвальба молодецкая.
...Вечером звезды горят небывалые,
люди сидят на крылечках усталые,
и с подголосками и переливами
песня плывет над осенними нивами.
Падают вниз на дороженьки сорные
красные ягоды, листья узорные.
Скоро придут холода неминучие,
поразгуляются вьюги колючие.
Ах, до чего ж ты, песня, печальная,
невесела была Русь изначальная,
да и сегодня терзается, плачется,
песню придумает, в песне упрячется,
словно в бездолии и непогодине
Родины нет, кроме песни о Родине.
|
