В Москве на модном биенале Кабы-поэты выступали, Кабы-стихами в мир блестя, Что даже теле-новостя Их показали по России, Как трех поэзии-миссии. Но, что за «зверь» кабы-поэты? В речах лапша - в глазах котлеты.
Один оделся петухом И прокричал: «Ку-ка-ре-ком!.. Ку-ка-ре-кум!.. Ку-ка-ре-как!.. Я на шесточке ка-ка-как!..» Ему захлопали в ладоши: «Поэт блистательно хороший! А имя, имя каково! - Аппопулей Оккококо!»
Другой оделся в звездочета И с важным видом выдал что-то: «Субстанций гордых трезвый вид На турбулентность голосит…» Ему был хор аплодисментов: «Поэт блистательных фрагментов, Сверхмодный! Бумс – его зовут! Священен вечно его труд!»
А третий всунул свое тельце В инопланетного пришельца. По-русски он читать не смел, А только прыгал и гудел. Ему достался шквал оваций. «Поэт сверхмодных инсталляций! Его зовут – У…у…у…у!..» - Сказать по-русски не могу.
А на селе российском, дальнем, В глухом краю, провинциальном Обыкновенных три поэта Дарили тонкий лучик света Сердцам, поэзией блестя... И только теле-новостя О них не скажут ничего. Они ж - не Бумс с Оккококо!..
Смехота!
