ПОЭЗИЯ

Беда приходит неожиданно,
Саднёт под вздох из-за угла
Коварно, дерзко и бесстыдно,
И сердце выгорит дотла.
А клевета стоит под окнами,
Кружит подолом у ворот,
Из клеветы узоры сотканы,
У ног кружит водоворот.
Ты, как на палубе, качаешься:
Не по тебе костюмчик сшит.
Ты всею жизнью защищаешься,
А зло корёжит и крушит.
Не удержать потока грязного.
Стоишь, как громом оглушён.
Бывают беды, милый, разные –
Пройдёт и этот страшный сон.

В потемневшем небе журавли
Перекличку-песню завели.
В этой песне расставанья боль
И к родной земле своей любовь,
И надежду в горестном «курлы»
Растворили в небе журавли.
Тот надрывный журавлиный крик
В тех, кто на земле стоял, проник,
Отозвался чуткою струной
И тоской по стороне родной.
В сущности, мы те же журавли.
Если вдруг окажемся вдали
И надолго от родных краёв,
Сердце плачет и кричит без слов,
Потому приковывает так
В небе пролетающий косяк.
Взглядом мы желаем журавлям
Невредимыми вернуться к нам.

Что за мания такая -
Всех на свете обвинять?
На себя не поглядим,
Как живём, других толкая,
Чтобы мчаться впереди.
Видим все грехи соседа,
С кем он пил и с кем обедал,
Как любовниц он менял.
Языком – веслом бесследным
Моем кости среди дня.
Только вот того не знаем,
Что за всё, в чём обвиняем,
Ждёт расплата нас сполна:
Мы грехи те собираем
В короб жизни свой до дна.
Но к другим душа глуха –
Сеем семена греха,
Потом плачемся в жилетку:
- Жизнь проклятая плоха.
Сплетни – старая короста.
Её просто б соскоблить,
Но ведь это так не просто
Недостаток свой изжить.

Дрожала липа на ветру, а он неистово и злобно
Срывал последнюю листву, от жалости ничуть не дрогнув.
Одежду ту по сторонам, расшвыривая, бесновался.
Доволен он собой остался, но как пустынно мёртво там,
Где он, «играючи» промчался.
Как часто так же человек, играя чувствами другого,
Бездумно губит чей-то век, а сам летит к забаве новой.

Придавила тишина.
Ночь - увы! – опять без сна.
Подошла к окошку:
Белая дорожка!

Наконец-то снег идёт,
Землю укрывает.
И душа в надежде ждёт,
А чего - не знает.

Может, этот чистый снег
Нам отбелит грязный век?
Чистотой небесной
Возродит и песни,

Радость жизни, звонкий смех
И объединит нас всех?
Может, он укроет нас
От обмана в этот раз?

И Земля, приняв тот снег,
В золотой помчится век,
Где забудут слово «красть»,
Где разумной будет власть,

Где из телепередач
Навсегда уйдут палач,
Реки крови и порок,
Дай Бог, за короткий срок.

Где захочется любить,
Матерью, женою быть,
Средь берёзового ситца
Жить и жизнью той гордиться…

Если б это так и было,
Я б тот снег благословила.

Ну, вот и снова можно жить:
С слезой приходит облегченье,
И можно новый стих сложить
Себе и людям в утешенье.
Ведь слёзы женские – вода,
Бегут без устали ручьями,
Мужчины наши никогда
Так не поплачут вместе с нами.
Слезой выплёскиваем крик,
В душе застрявший твёрдым комом,
И в горький час, хотя б на миг
Мы доверяемся знакомым,
И в этом таинство своё.
Как в летний день гроза промчится,
И солнце в капле заискрится,
Так откровение моё
В душе подруги отразится.
А завтра снова как всегда,
Потянем лямку наших судеб, -
Так было в давние года,
Так есть, и так, конечно, будет.

Блестят купола на церквях,
Божественным светом искримы,
Чтоб мы не плутали впотьмах,
Пороками страсти гонимы.
Чтоб только друг к другу любовь
С рождения в душах хранилась,
И в мире горячая кровь
Напрасно ручьями не лилась.
Чтоб сердце вмещало добро,
Как было задумано Богом,
И жизнь бы была не игрой
Во лживом театре убогом.
Однажды придя, человек
Берёг бы, лелеял планету
И шёл к совершенству весь век –
Его назначение в этом.
Какой бы прекрасной была,
Земля наша милая, ты
И сколько бы света внесла
В космический мир высоты!

Яблонька-подруженька, под моим окном
Ты тянула веточки к солнцу с каждым днём,
А весною бурною, как невеста, ты
Убиралась с радостью в нежные цветы.
Розоватой дымкою бралось всё кругом.
Лепестками мягкими был усыпан дом.
Сентябрями, в непогодь, щедрая, как мать,
Ты плодами спелыми стала угощать.
И с тобою рядышком нам жилось светло.
Незаметно времечко ливнями прошло.
Подломало бурями ветки на тебе,
Бились с непогодою мы в своей судьбе.
Яблонька-подруженька, я тебя люблю.
Раны твои, милая, варом залеплю.
Ты живи и радуйся каждому деньку,
Что судьбой отпущены на твоём веку.

Я встану завтра спозаранку,
Чтобы тебя увидеть, Званка.
Промчались двести с лишним лет.
Давно тебя, Державин, нет.
Но поэтической строкой,
Написанной твоей рукой,
Я, зачитавшись среди ночи,
Хочу увидеть всё воочию.
Места, что ты боготворил,
Где напоследок счастлив был.
В себя впитаю сочинение,
Что посвящаешь ты Евгению,
Средь архаизмов поплутаю…
В другое время попадаю,
Споткнувшись о нелёгкий слог,
Которым ты писать лишь мог.
Открыта в прошлое мне дверь.
Осталось лишь понять теперь,
Что изменилось в людях? В нас?
Какая меж веками связь?
Что волновало ум тогда?
Что нам оставили года?
Что с пользою решил тот век?
И где сегодня человек
В своих поступках и делах?
Природа людям всё дала.
Однако же из века в век
Земной блуждает человек
И те ж ошибки повторяет.
Зачем – и сам того не знает.
Другое время. Век другой…
Гавриил Романыч! Дорогой!
Ведь мы всё те же: зависть, злоба,
В сражениях пустых до гроба,
В раскаянии на склоне лет.
Мы так же, как и ты, Поэт,
В конце пути приходим к Богу.
Утратив юности мечты,
Покоя ищем, как и ты.
И, покидая мир земной,
Всё тешимся мечтой одной:
Наступит после новый век,
И поумнеет человек.
На память о твоём творении
Прими моё стихотворение.
Я современным уже слогом
Пытаюсь здесь сказать о многом,
На что ответа так и нет.
Прости за то меня, Поэт!

Птицы белые. Птицы чёрные.
Пальцы-соколы всё проворнее!
Вверх вздымаются, вниз бросаются,
То едва-едва птиц касаются.
Звуки чистые. Звуки гордые,
То чуть слышные, то аккордные.
Берут за сердце, растворяются,
И душа на них откликается.
Сердце бешено заколотится,
Жажда просто жить вновь воротится.
Неразумные, что ж мы делаем?
От тоски в печаль в круге бегаем.
А ведь жизнь дана, чтоб счастливым быть,
Чтоб себя и мир весь вокруг любить.
Не жалеть себя, в слезах таючи,
А дарить тепло, расцветаючи.
Чудо-музыка, среди бела дня
Разбудила ты и спасла меня.

Летят столетья над Землёю,
Стирают лица, города,
И всё же Вечность вдруг позволит
В витке обратном иногда
То в звуках музыки вернуться,
То чьей-то пламенной строкой,
То полотном души коснуться
И растревожить наш покой.
Чайковский, Моцарт, Мурадели,
Великий Данте и Шекспир
Своим талантом в самом деле
Преображают этот мир.
И время вспять! И живы чувства!
И все сердца стучатся в лад.
Волны волшебного искусства
Всем сердцем чувствую накат!
Ворвётся в душу свежим штормом,
Всеомывающим дождём,
Как будто распахнёт окно мне,
Чтобы легко вдохнуть потом.
Чтоб всё, что было там закрыто,
Слезами вылилось до дна,
И возрождённой и умытой
Явилась в этот мир она…

Ты пришёл! Такой желанный,
Славный, милый, долгожданный
И беспомощный такой.
Я тебя собой прикрою,
Накормлю и успокою
Материнскою рукой.
Бог зажёг на небе свечи:
Ведь шагать тебе далече,
Человечек мой родной.
В этот светлый час рождения
Попрошу благословения
Я тебе, мой дорогой.
Пусть Господь тебя хранит
От войны, от унижений,
От нужды и от обид.
Даст пускай Творец терпения
Выполнить предназначение,
Душу чистой уберечь
После горьких в жизни встреч.
А себе среди сомнений
Попрошу я дать умение
Тебя, милый мой, взрастить
И от всех соблазнов вражьих
Удержать и сохранить.

УРА! Сегодня выходной!
Сегодня мамочка со мной!
И можно просто полежать
И её крепко обнимать,

Шутить, смеяться, кувыркаться,
Свободой полной наслаждаться!
Такого счастья больше, больше!!!
Ах, мамочка, лежи подольше:

Ведь завтра снова понедельник,
И не понежимся неделю…
Ура! Сегодня выходной!
Сегодня мамочка со мной!

Я, наверное, родился невпопад,
Ведь недаром, третий лишний говорят
Папа с мамой лишь собою заняты:
-"Что ли сам без нас играть не можешь ты?"
И я с детства одиночеству учусь,
Обратиться к ним с вопросами боюсь.
Вдруг мне скажут как всегда:
-"В такую рань? Поиграй один,
Мы заняты. Отстань!"
Говорят про папу с мамою: "Любовь!"
У меня при этом слове стынет кровь
Если только лишь себя одних любить,
То зачем же было третьего родить?
Я, наверное, родился невпопад,
Ведь недаром третий лишний говорят.
Папа с мамою! Услышьте же, молю!
Я не лишний! Я ведь тоже вас люблю!

На селе Кукуево дом стоит заброшенный.
Ставни не покрашены, на дверях замок.
Кривы окна темные, крыша перекошена.
Видно давно люди в дом не шли за порог.

Двор усеян мусором, битыми бутылками,
У крыльца разбитого мертвый кот лежит.
А над дверью вывеска, вывеска красивая,
«Дом Культуры» – вывеска на весь мир гласит.

Вот она, Культурушка - грязная, забитая!
Джипами заезжена крутачей в верхах!
Чахнет словно дурочка, дура неумытая,
Посреди раскрашенных кабаков села.

Кровью обливается сердце окаянное.
Кажется, я больше стал в Жизни понимать,
Что с такой культурою – дамой неопрятною,
Светлого грядущего долго не видать.

Где же песни с танцами, шутки с прибаутками?
Девушки нарядные с лентами в косе?
А на трассе девушки служат проститутками,
Продают свои тела на автополосе.

Парни в селах пьяные, делом не занятые.
Им одна забавушка – самогон попить,
После рожи мрачные, грубые, помятые
Во хмельном угарище друженькам побить.

С шика власти смотрятся на беду бессмысленно.
Или я неладную песню с дуру спел?
Там где бег за золотом – далеко до истины,
И грозит, и видится новый беспредел...

Посвящается 1150-летию Великого Новгорода

Великий Новгород! Тебе
Несу поклон в День Юбилея.
Ты молодость моя в судьбе.
Перед тобой благоговею.

Тебя другим я помню, город.
Послевоенные года.
Ты оживал и был так молод!
Великим не был ты тогда.

Наверно, помнишь: за вокзалом
Бараки серые кругом.
Сегодня я блужу в кварталах,
Как в лабиринте непростом.

С Тобою вместе мы росли.
Повязаны одной судьбою,
Мы рядом эти годы шли,
И всё здесь дорого до боли.

Район Антоново… Разросся!
Пустырь покорно отступил.
Ты новостройками вознёсся,
Как богатырь, набрался сил.

К тебе иду я, институт.
Ты подарил мне знаний жажду,
Уменье, выдержку и труд,
Чтоб стать учителем однажды.

Перед тобою я стою.
Ты стал мудрей теперь и краше,
Но в биографию твою
Вошли когда-то годы наши.

Всё лучшее, что ты нам дал,
Мы отдавали в жизни детям.
И с благодарностью всегда
Я поклоняюсь стенам этим.

Ведёт по улицам любовь.
Здесь в юности не раз ходила.,
Но «каменная сказка» вновь
Меня, как прежде, поманила.

На фрески Феофана Грека
В церквях мне хочется взглянуть.
Написанные человеком,
Они нам в вечность кажут путь.

У Ярославова дворища
Замедлю шаг, уйдя в века.
Здесь снег и дождь, и ветер свищет,
Но кладка древняя крепка.

Крепка как память. Всё подметит.
Отложит до каких-то пор,
А в нужный миг и сквозь столетья
Услышишь давних предков хор.

И оживает град старинный.
Как будто не было тех лет.
Вал земляной, высокий, длинный,
И ров – защитою от бед.

Дружина храбрая в доспехах.
Сам Александр её ведёт.
У берегов Невы с успехом
Она бессмертие найдёт.

Князь, как дружинники, бесстрашен.
Не суйся, ворог, сгоряча.
С мечом войдёт кто в земли наши,
Тот сам погибнет от меча!

Дошли слова те, не забылись.
Как завещание они.
В сороковых здесь насмерть бились
И шли сквозь воды и огни…

Детинец. Кремль. Он был нам домом.
В свободный час только сюда.
Знакомо всё и… незнакомо:
Великолепней, чем тогда.

И как приятна эта встреча!
У памятника постою.
Воздвигнутый к тысячелетию,
Он продолжает жизнь свою.

Войду свободно в храм Софии
(После войны он был закрыт).
Сияют купола святые,
И голубь вновь покой хранит.

Твоя история богата.
Но пласт всезнания сокрыт.
Раскопки уточняют даты
И приближают старый быт.

И то, далёкое, всё ближе,
Так манит тайною своей.
Переплетая время, движет
Судьбой сегодняшней твоей.

Ты жил, как мы, вперёд шагая
В бегущей суматохе дней.
Как это трудно, все мы знаем,
И гордость селится во мне

За этот край, тако ... Читать дальше »

Зачем мы в этот мир приходим,
Где столько зла вокруг находим:
Гордыню, зависть и обман,
Насилье, пошлость и дурман.
Зло на глазах у всех растёт,
Распространяясь, сети вьёт.
Оно порой приходит с лаской,
С лицом, прикрытым доброй маской,
Зазывным блеском ослепляет
И… незаметно убивает.
Какая жуткая пора!
Как мало прежнего добра!
Зло, всех подначивая, прёт.
Оно скрутило весь народ,
Оно опутало страну
И, к сожалению, не одну.
Оно с ухмылкой наглой ждёт,
Как подлость новая пройдёт.
О, люди! Как мы слепы всё же!
Кто ж, кроме нас, добру поможет?

Край дорогой наш! Сторонка святая!
Рваные раны твои зарастают.
Вместо сражений былых – тишина.
Жатву собрав, отдыхает война.
Новое время несётся ракетой,
Сороковые канули в Лету.
Лишь в День Победы, замедлив чуть бег,
Словно опомнится человек…
Вот заблестела слезинка скупая.
Душу встряхнув, в прошлый век возвращает.
Их остаётся так мало! Так мало!
Тех, кого в бойню тогда засосало,
Тех, кого в пекло, беснуясь, бросало.
Тех, кто, сверяя лишь с Истиной шаг,
Знамя Победы поднял на Рейхстаг.
Это Они той историей будут.
Это Они те года не забудут.
Это Они правду миру несут,
Всю свою жизнь отдавая на суд.
Это у Них лишь одно было право:
Кровь проливать возле каждой заставы.
Жизнь отдавать, чтобы мы могли жить,
Строить, любить и детишек растить.
Как же понять, кто войны не изведав,
Рушит кресты на могилах у дедов?!
Дедов, плативших за мир своей кровью,
Об их рождении мечтавших с любовью.
Дедов, из пепла поднявших селенья,
Неимоверным трудом вне сомненья.
Сердце смириться с этим не может.
Что-то не так! – мысль и в праздники гложет.
Кажется, хочет сказать тишина:
- Бдительны будьте – коварна война.

Плакало небо над серым гранитом:
Никто не забыт! Ничто не забыто!
И, пробиваясь в морщинках плиты,
Были те слёзы кристально чисты.
Ветка, склоняясь, ладошкой листа
Гладила буквы холодные рта:
Жаров,
Никитин,
Петров,
Бобрецов…
Всё, что осталось от наших отцов.
Рядом лежат рядовой и майор…
Сколько ж тех слёз проструилось с тех пор?!
Выросли дети, хлебнув лихолетий.
Горе утраты выпив до дна,
Спят на погосте и мать, и жена.
Время в пути затирает следы
Страшной, кровавой, жестокой беды.
Только у плит, у таких же, как эта,
Всё не находят люди ответа:
Можно ль без войн в этом мире прожить?
Зло и добро… Как же их примирить?!
А у подножья - красные розы.
Капли росы в них - застывшие слёзы.

Как в годы грозные войны,
Они плечом к плечу стояли.
Сыны несломленной страны
Друзей погибших вспоминали.
И молча слушал обелиск
Немногословные их речи,
А ветер чуть касался лиц
И никому не поперечил.
Всё было правдой:
Боль, и кровь,
И смерть, что рядышком ходила,
Кого-то сбрасывала в ров,
А их вот просто пощадила.
Как было тяжко жёнам ждать,
Растить детей в такое лихо,
Хлеб засевать и убирать
И жить надеждою великой.
Но тяжелей всего сейчас
Порой услышать: "Зря всё было!"
Слова, как очередь прошлась
И, как в войну, тебя прошила.
Здесь не было слезы обид.
В молчании горестно стояли,
Превозмогая боль и стыд,
Урок достоинства давали.
Сияли свято ордена,
За доблесть, мужество – медали,
Их биография – война.
Они весь мир тогда спасали.

Старые снимки. На них молодые
Прадеды наши, совсем не седые.
Прадеды это, которых не знали:
Родину нашу они защищали.
Сколько им? Двадцать? На вид восемнадцать…
Трудно теперь уточнить, разобраться…
Да и не в этом, в сущности, дело.
Сколько с тех пор мирных лет пролетело?
Взрослые дети. Взрослые внуки.
Правнуки снимки берут эти в руки.
Старые фото. Шинель самокрутка…
Будто бы в гости зашли на минутку,
Чтобы сказать: «Берегите планету!
В годы войны мы погибли за это».

- Ты плачешь, внучка?
- От обиды. Нет никакой сейчас любви!
- Тебя расстроил кто-то, видно
Или огонь зажёг в крови?
- Не смейся, бабушка, послушай:
Вам с дедом выпала война,
Пожаром опалила души,
Ты столько лет уже одна.
Скажи, вот Ты его любила?
- Любила ль? Да!
- Ждала?
- Ждала…
- А столько лет легко ли было?
- Нет, не легко, но я любила,
Счастливой, значит, я была.
- Писал он часто?
- Очень редко. В окопах некогда писать.
Но было за двойное счастье
Тот треугольник получать.
- Вы не такие, видно, были, как мы.
Мы так бы не смогли.
- Смогли бы, если бы любили
И сквозь огонь к любимым шли.

Вот и первый снежок закружился.
Как мы ждали его давно!
Снег пришёл, а вот ты заблудился
И не стукнешь, как прежде, в окно.
Я иду по пушистому снегу.
Разделять эту радость одной.
Помнишь, как на свидание бегал
И бросался снежками в окно?
Запорошило снегом следочки,
Ты ушёл в неизвестную даль.
Одинокие долгие ночки,
Только память, тоска да печаль…
Обелиски. Кругом обелиски…
И по снегу следы ведут к ним…
Сколько ж вас, незабытых и близких,
Не вернулось к любимым своим?!
Одиноко седели невесты,
Жёны, память и верность храня,
А вы где-то в краю неизвестном
Смертью храбрых легли от огня.

Нам мирное досталось время.
Мы вырастали в тишине,
Из книжек познавая бремя
Всех испытаний на войне.
Мы, рот раскрыв, внимали дедам,
Постичь стараясь, почему
Так дорого далась победа
В ту злополучную войну.
Невоевавшие, хотели
Душой и сердцем всё понять:
Ну, почему мы не сумели
Тогда, в июне, устоять?
Не труса праздновали люди.
Зачем бросать на мёртвых тень!
Им вечным памятником будет
Победы долгожданный день.
Но сколько горя! Сколько боли!
Слезами сытилась земля.
На тех слезах и мы с тобою
Росли, картошину деля.
И в нашем обделённом детстве
С желаньем досыта поесть,
Войны проклятого наследства
Огромнейшая доля есть.
Предупрежденьем и призывом
Приходят мёртвые во сны
К тем людям, что остались живы,
Чтоб новой не было войны.