ПОЭЗИЯ

***

Гонит ветер по аллее
Разноцветные листы,
Мы с тобой переболеем
И разлук сожжем мосты.

Тихой заводью сомнений
К океану теплых слов
Выйдем волею решений
Сохранив свою любовь.

...А спящий город засыпает снег...
Ночь медлит уходить со сцены...
Ты помнишь прошлый...тот...20 век,
как молодость взрывала вены?
...Теперь на опыте прошедших лет
Писать трактат о воспитаньи можно...
Да, что я?... Мы нашли ответ
На все вопросы, хоть и было сложно...
Предновогодних хлопотов чреда
Чуть отвлечет от этой ностальгии
И Рождества полночная звезда
Свой свет прольёт на землю, как впервые...

(перевод с немецкого)

Гуляем в лунный вечерок
По бледной тисовой аллее,
Твой лик задумчиво светлеет,
И вьёшь ты беленький венок.

Утомлена, иди ко мне.
Ты улыбаешься, родная,
Приветным звёздам; я же знаю,
Твоя душа болит вдвойне:

Ведь я тоскую… Веришь, нет,
Печаль пройдёт, когда ночами
Сошьёшь усталыми руками
Для колыбельки первый плед.
09.09.2013


Rainer Maria Rilke
Abendgang

Wir wandeln in den Abendglanz
den wei;en Weg durch - Taxusb;ume,
du hast so tiefe, tiefe Tr;ume
und windest einen wei;en Kranz.

Komm, du bist m;de. Kurze Rast:
Du l;chelst in die hei;en Fernen
du l;chelst zu den ersten Sternen,
und ich wei;, da; du Schmerzen hast .

Ich sehne mich so ... Du verstehst. -
Und dieses Sehnen wird erst enden,
wenn du mit leisen, m;den H;nden
die erste Wiegendecke n;hst.

Подстрочник

Мы прогуливаемся в вечернем блеске
по белой дороге – тисовой аллее,
ты в глубоких, глубоких мечтах
и плетёшь (вьёшь) белый венок.

Подойди, ты устала. Короткий отдых:
ты улыбаешься жарким далям,
ты улыбаешься первым звёздам,
и я знаю, что тебе больно.

Я так тоскую... Ты понимаешь. -
И эта тоска закончится только тогда,
когда ты спокойными, уставшими руками
сошьёшь первое одеяло для колыбели.

(перевод с немецкого)

Как душу мне в оковах удержать,
чтоб не касалась трепетно твоей.
Как ей позволить в сонме дел забыться?

Ах, как охотно б я желал опять
её на время заточить в темницу,
в безмолвном чуждом месте, без страстей,
когда тайфун в груди твоей клубится.

Но общее роднит меня с тобой;
вот так смычок талантливой рукой
из пары струн одну ваяет радость.

А что исторгло звуков нежный лад?
и кто же этот дивный музыкант?
О песни сладость!
27.03.2013

Rainer Maria Rilke

Liebes-Lied

Wie soll ich meine Seele halten, da;
sie nicht an deine r;hrt? Wie soll ich sie
hinheben ;ber dich zu andern Dingen?
Ach gerne m;cht ich sie bei irgendwas
Verlorenem im Dunkel unterbringen
an einer fremden stillen Stelle, die
nicht weiterschwingt, wenn deine Tiefen schwingen.
Doch alles, was uns anr;hrt, dich und mich,
nimmt uns zusammen wie ein Bogenstrich,
der aus zwei Saiten eine Stimme zieht.
Auf welches Instrument sind wir gespannt?
Und welcher Spieler hat uns in der Hand?
O s;;es Lied.

ПОДСТРОЧНИК

Как я могу мою душу удержать, чтобы
она не касалась твоей. Как я должен её
направить через тебя к другим делам?

Ах, как охотно хотел бы я её у чего-то
потерянного в темноте поместить,
в чужом и тихом месте, что
не волнуется, когда взвиваются твои глубины.

Но всё, что касается тебя и меня,
берёт нас вместе, как смычок,
который из двух струн тянет один голос.

На какой инструмент мы натянуты?
И какой музыкант держит нас в руке?
О сладость песни!

В такую ночь бессонница красива,
Красива так, что мне невыносимо.
И звезды синие в такую ночь неброски,
Но просто пыль пред ними от Сваровски
Стекло...
И драгоценные каменья...
И жизнь моя неверное сравненье
С великой вечностью, ведь я ее обноски...

В такую ночь снега летят спокойно.
Они сверкают сев на подоконник.
И не понятно где тепло, где стужа.
И где я сам, внутри или снаружи...
В такую ночь бессонница, как пташка
Стучится в дверь моей многоэтажки.
Стучится в дверь на нашем этаже,
Стучится в дверь... Иду! Иду уже...

Бетонный мир разбросаный по небу,
Огромный мир, что покорился снегу.
В нем письмена на тоненьких страницах.
В нем мертвый сквер у городской больницы.
Где после неудачных операций,
Приходят люди в белом вытираться,
Как -будто этот снег вода святая,
И он стирает смерть совсем не тая...

В такую ночь я с миром был впервые
Знаком... Мои глаза еле живые
Наполнил свет люминисцентных палок
И был я мал... Точнее очень жалок.

Я видел Альфу, ждал свою Омегу...
Я видел мертвый парк где много снега,
В окно роддома, где от напряженья
Дрожала жизнь на мутном отраженьи.
А в парке люди в черном глупо, слепо
Смотрели в покосившееся небо...
И понял я, что это веселятся,
Те жертвы неудачных операций...

В такую ночь бессонница овалом
В окне больницы звезды рисовала.
Они в моих глазах блестели новых,
Что мне бы позавидовали совы.
Красива ночь, но так выносима.
Дрожит в окне глубокая Россия.
И я тогда впервые детским плачем,
Просил простить за наши неудачи...

На столбе телеграфном
Жил аист вчера.
Он восходы любил,
Он любил вечера…
Хорошо здесь гостить
В нашем ветхом Раю.
На столбе телеграфном,
На неба краю.
Может он и тебя
Приносил малышом?
Очень маленький аист
Жил в мире большом…
А чего тут не жить?
Колосятся поля,
Только чаще не рожь,
А в репее земля.
Воробьи под столбом,
Будто россыпь камней.
Аист слишком красив,
Аист галок умней.
Подлатает гнездо,
Заплетет в него прут.
И не думает даже,
Как аисты мрут…
Да зачем умирать
В этом ветхом селе.
Грустно звезды горят,
А ему веселей…
Поржавеет листва,
Пчелы вынесут пыль.
Улетел бы тот аист
За тысячи миль.
Но бывает зверье,
И найдется злодей…
Не боялся тот аист
Обычных людей.
А чего их боятся?
У них есть душа…
Они любят его
Показать малышам.
Да не все малыши
Любят птиц и цветы…
Им бы в руки рогатки,
Потуже жгуты.
Аист их не корил,
Он детей уважал…
Впрочем, редко его
Кто-то здесь обижал.
Вышел случай серьезней,
Молчали чижи…
Когда аиста ранил
С ружьишка мужик.
Он не то, что был пьян,
И с ума не сошел.
Он не знал, что тот аист
Был тоже с душой.
Он не знал, что добро
Не приходит одно.
Он почти человек,
В его теле темно.
Он почти человек,
Этим в Рай нет пути.
Им на это плевать!
Им чело не крести.
Улетел этот аист
Роняя перо…
А мужик тот ушел,
А на нем чья-то кровь…
Нам совсем не известна
Судьба мужика,
Но мы смотрим порой,
На заре в облака…

На столбе телеграфном
Жил аист вчера.
Он восходы любил,
Он любил вечера…
Был почти людям свой,
А теперь он изгой.
В наше жизни болото
Не вступит ногой.
А детей этот аист
Всегда уважал,
Ведь из них, его редко
Здесь кто обижал..
Слишком много столбов,
Слишком мало причин,
Чтобы бросить наш Рай
Из-за глупых мужчин.
Плачут дети в ответ
На такую стрельбу…
А мужик только: Цыц!
Кинул в эту гурьбу…

Вот и осень дожди
Выльет мертвой водой.
На столбе телеграфном
Пустует гнездо.
Каждый верит, что вновь
Аист будет в гостях
В этом ветхом Раю
Да на братских костях.
Хоть и меньший браток,
Но его жальче всех…
Не накинешь платок
На предательский смех.
Может, жив этот аист,
А может, потух.
Нашей жизни людской,
Одинокий пастух.

Поглядели на грязь
Нашей горькой земли
Клинья, двинув на юг,
Прокричав журавли.
Мы остались одни,
Поднимая курок
Взяв ... Читать дальше »

* * *
Выйду в ночь за родной порог,
Там заносит пургой тропинки.
Полной грудью вздохну разок –
И растаю в небесной дымке.

Полечу над седой рекой
С полыньями темнее ночи,
Что таят ледяной покой,
Как зимы колдовские очи.

Пролетая, коснусь рукой
Я верхушек берёз украдкой
И тихонько прижмусь щекой
К их коре белоснежно-гладкой.

Над болотом промчусь своим,
Там, где гложут осину лоси,
Где морозный клубится дым
И печали земли уносит.

Слышен волчий протяжный вой,
А в лесочке, устав от бега,
Спит беляк – он ушёл живой.
Косачи улеглись под снегом.

Льдом покрылся бобровый пруд,
А на самой лесной окрайке
Из-под кустиков, там и тут,
Куропаток взлетают стайки.

Осторожно возьму с собой
Эти звуки и эти краски
И вернусь, не спеша, домой,
Надышавшись волшебной сказкой.

Здесь всё также горят огни,
Зазывают к себе витрины.
Город также в себе хранит
Все знакомые мне картины.

За окном моим, как и встарь,
Остановка маячит наша,
Одинокий стоит фонарь
И глядит, как снежинки пляшут.

25 декабря 2012г.

Весенняя Русь

Сердце бьется сквозь дымку тоски,
Как печален промокший февраль!
За истоком туманной реки
Простирается млечная даль.
Неиспитая чаша небес,
Непроснувшийся луч золотой,
Обнаженный, робеющий лес –
Как безропотен край дорогой!
И печально и радостно мне
Сердцем снова весну ощутить.
Жизнь – тропа от весны да к весне,
Русь – от вечности к вечности нить!

Последний августовский день
На жарком лете ставит точку.
Уже открылась в осень дверь
И ветер звякает цепочкой.

Потоки серые воды
Летят с асфальтового неба.
Поникли жёлтые сады,
Ржавеет грустно лира Феба.

Земля вздохнула и сдалась
На милость осени двуликой.
В лесах рябиновая страсть
Пылает чувственностью дикой.

Вскричав, уносится на юг
За клином клин, за стаей стая.
Смотрю на них я из под рук,
Тоскливым взглядом провожая.

Души невидимая тень
Из тела рвётся что есть мочи.
Последний августовский день
Растаял тихо в дымке ночи.

Героев той войны нам надо вспоминать,
красивых, гордых, стройных и высоких,
Их научили, не сгибаясь умирать,
Стоя в шеренге, до приказа, как жестоко.

И пусть не «молотил» там пулемёт,
Картечь не меньше наших уложила,
А как под барабаны, строем шли,
Перед французом недовольным и спесивым.

И, как всегда, по-русски, со штыком,
Надетым на тяжёлую фузею, Вперёд, Ура,
И рвутся напролом, за пядь своей земли,
Редут отбит, и через час опять им овладеют.

Там генералы бились наравне, в атаку,
Впереди они ходили, и, хоть, все
по-французски говорили, но,
как же тех французов били!

И те, кто полегли, лежали скоченев,
Но не в обиде, ведь победы ждали,
И вот когда его погнали, их зажгли,
Они и после битвы запылали.

Полита кровью Бородинская земля,
Посыпана и прахом наших воев,
Их слава так светла и велика,
Что новым силу даст защитникам-героям.

Заходите ко мне на стихи.ру

Гори фонарь, у нас ещё есть вечер,
а завтра будет день и смерть, и слава,
я вам, сударыня, накину шаль на плечи,
Прохладой потянуло от тумана.

Ожердюи, мадмуазель, ожердюи,
Мы видимся, как жаль, в последний раз,
Вас до ворот, увы, я, проводил,
До сбора нам остался только час.

Я так хочу продлить счастливый миг,
и позабыть в объятьях ваших о присяге,
но мне тогда, мой грех не отмолить,
и презирать вы будете и сами.

Ожердюи, мадмуазель, ожердюи,
Мы видимся, как жаль, в последний раз,
Вас до ворот, увы, я, проводил,
До сбора нам остался только час.

Не надо слёз, оставьте на потом,
Надежда есть, её не потеряем,
И повторять я буду: же ву зем,
А будет встреча или нет, не знаю.

Ожердюи, мадмуазель, ожердюи,
Мы видимся, как жаль, в последний раз,
Вас до ворот, увы, я, проводил,
До сбора нам остался только час.

Вот и звезда нам в вышине зажглась,
Пусть путеводной ниточкою станет,
как хочется увидеть, помолясь,
и вы, о мне, Господь, Он не оставит.

Ожердюи, мадмуазель, ожердюи,
Мы видимся, как жаль, в последний раз,
Вас до ворот, увы, я, проводил,
До сбора нам остался только час.

Пройдёмся по аллеям не спеша,
зажмуримся от солнечных лучей,
весенней зеленью красуется земля,
пробилась травка, стало веселей.

Хоть в лужах ещё видится ледок,
Не вздумай наступать, вдруг упадёшь,
И серый снег сугробами лежит,
Но грязь, уж по сухому обойдёшь.

Набухших почек запах ощутив,
Порадуемся первому цветку,
Вот желтый, Мать и мачеха зовут
и медуницы разноцветья круг.

Гусиный лук берёзки окружил,
А у дубов пролески ровный строй,
Чистяк у снега золотом прилип,
И сон-травы цветочек полевой.

Раскрылась ветреница, значит солнцу быть,
Подснежник на полянках поднялся,
Калужница раскрыла хищно пасть,
Мускари выстрелил, мороза не боясь.

А дома на окошке красным резеда,
Нас радует, вытягиваясь к свету,
И гиацинты запахом маня,
К постели милой, и любви привету.

Ещё в лесу клён в золоте и дуб,
И зелены, как в сарафанах, ели,
Но вот берёзок голых виден круг,
Наряды пали, ветки почернели.

Ах, он негодник, видно, из кутил.
Как закружил, подарками осыпал,
и что-то там о родословной говорил,
столичной речью так и сыпал.

Не устояли перед волшебством,
и всё отдав, наряды потеряли,
а юный тот бездельник был таков,
однако, сколько им плодов оставил.

Как жалуются кумушки тайком,
вкусив такой томительной услады,
и будут ахать зимним вечерком,
и петь красавцу славные рулады.

За царя и Отечество, с Богом,
За Россию, за ратями рать,
Поднимался народ на подмогу,
Коль на нас, так нам всем воевать.

За царя и Отечество, с Богом,
Отбивались от вражеских стай,
И ходили не раз по Европам,
Помогать, чтобы было, как встарь.

За царя и Отечество, с Богом,
Помогали славянам в нужде,
Бились с турками, с немцем-ворогом,
Побеждая их силу везде.

Как же так, что с народом случилось,
Ведь позор же своих убивать.
За царя и Отечество, с Богом,
Мы же помним - Россия нам мать.

За царя и Отечество, с Богом
А царя, он отрёкся, уж нет,
И взрывают антихристы храмы,
Не боятся суда и "тот свет".

Как же так, что случилось с народом,
Вере верным и чистым душой,
Расстреляют и в яму положат,
Мы простим, за Россию горой.

И пройдут те года, все лихие,
Вспомнит наших героев народ,
За царя и Отечество, с Богом
Снова в храмы, как было пойдёт.

Ах, любите, любите, любите,
Нашу доблесть и наши дела,
Только просим, за вольность простите,
Наша смелость дала нам права.

Вас настойчиво мы приглашая,
Видя в вас восхищение к нам,
Вы поверьте, что мы обожаем,
Искромётных и ласковых дам.

Чаровницам в романсы влюблённым,
Их сложил наш известный поэт,
Пропоём, звук гитарный наполнит,
Невозможно промолвить нам: Нет.

Окруженье,так сладостно с вами,
Политес и ужимки забыв,
Покружитесь-ка милые с нами,
Под весёлый гусарский мотив.

А, мы вспомним, и легче в походе,
За кого же нам в драку лететь,
И та музыка громом напомнит,
Вас, богинь, не страшна даже смерть.

Так, любите ж, любите, любите,
Нашу доблесть и наши дела,
Только просим, за вольность простите,
Наша смелость дала нам права.

Как ты там, в стране далёкой, вся изнылася душа,
Ни письма, ни строчки к сроку, как же жизнь там хороша,
Что никак тебе, родная, не найти для нас секунд, и живём,
в окошке нашем виден твой любимый пруд, так и слышатся,
нам песни разудалой детворы и визгливые куплеты, как на
танцы вы пошли. Лишь одни воспоминанья греют к вечеру
мне грудь. Чаю выпьем и мечтаем, где-то ж люди там живут.
На столе, как встарь сверкает наш пузатый самовар,
он, как прежде закипает со свистком, что дед твой дал,
испекла сегодня плюшек, сверху сахарный песок, он блестит,
крупинки тают, мёдом по боку течёт, и корица пахнет сладко,
как всегда любила ты, кто же там, в стране далёкой испечёт,
хоть пироги. Ты опять в своих страданьях, и в работу вся ушла,
но мы помним, варим вишню, и картошка хороша. Но не слышен
нам твой голос, про работу и поход, осень дождиком стучится
и зима за ней идёт. Вот уже и сад наш голый, стынут ветки
на ветру, листья в куче все сопрели, вот весною разнесу.
Что-то ноют папы ноги и кряхтит от боли он, а дрова мы накололи,
чтобы тёплым был наш дом. Приезжай, моя голуба, мы покуда-то
крепки, правда, в церковь я сходила, пособороваться с ним.
На погосте убиралась, присмотрела нам места, всё в своё
случится время, лишь бы ты была жива. Мы тебе подарки наши
уж не можем посылать, почту год уже закрыли, всё равно тут благодать.
Тихи светлые опушки, нас грибочки веселят, а вчера зайчишка шустрый,
Прибежал, собаки спят, вздрогнул ушками, скотинка, лист капустный
увидал, и схватив удрал, так быстро, что и волк бы не догнал.
Эти серые бродяги тихо воют по ночам, но пока все козы целы,
Бог, пока нас, миловал. Это капли на листочке, то от чая,
не горюй,приезжай, когда ты сможешь, и потише, не балуй.

На лужайке среди леса под ракитовым кустом,
мы нашли в капусте дочку, с нею вместе мы растём.
Улыбается, как солнце, светлой радостью горит,
и грохочет звонким смехом, и по-детски говорит.
У-гу-гу, козой пугаешь, заливается она,
и, щекоча, забываешь про прошедшие года.
Ваш ребёнок-это гордость, ваш ребёнок – это дом,
кто не думает о детях, тот с семьёю не знаком.
Светлый лучик греет щёчку, недовольно глаз открыт,
кто пугает мою дочку, сквозь стекло её слепит.
И спросонья недовольно, всхлип и всхлип, моя душа,
и сейчас же ловит зайку, заливается она.
Топ-топ-топ идёт хозяйка сладких дум, весёлых снов,
Поскакушка, растрепайка, рисовайка стен, полов.
С нею в мячик поиграй-ка, куклы вместе покачай,
и красивые картинки нарисуй и почитай.
Целый день дочурки занят, что-то строит, что-то валит,
покорми четыре раза, убери и приголубь,
И на пальчик уронила, надо раза три подуть.
На горшок успеть нам надо, погулять и постирать.
И в конце такого года, на который день похож,
неужели уложила, и на кухню прибредёшь.
Скажешь, как денёчек славный я сегодня провела,
Что-то мама я устала, наконец-то прилегла.

Под Новый Год мы все немного кутюрье.
Ах, ёлочка- зелёный кашемир!
Тебя оденет классный модельер,
Аксессуарам позавидует весь мир.

Семьёю соберёмся на показ,
От красоты захлопаем в ладоши.
Сияй же нам огнями, как алмаз!
Пусть выход твой запомнится подольше!

Сергей Прилуцкий, 2012, Алатырь

[c]

День осенний плеснул сок калины в бокал моей жизни.
Как же горек настой на холодных и бледных губах!
И всё тягостней ночь, где извечной насмешницей виснет
Золотая луна в тихоструйно-лиловых волнах.

И седеющий сад - от печалей прозрачен и светел -
Что-то шепчет с мольбой, сиротливо и будто в укор,
Наливные ж плоды, несомненно, премилые дети,
Завели на ветвях бестолковый, нестоящий спор.

Это ветер, шурша обветшалой и шумной листвою,
Шифр депеши спешит переправить студёной поре.
Та прибудет на зов, - как обычно, стерильной тропою,-
Может быть, к ноябрю, а возможно - в самом январе.

Ах, скорее бы всё под наркозом покойно уснуло,
Чтоб воспряла моя, изболев от разлуки, душа...
Так быстрей отшуми, неуёмный, вчера ж ещё снулый,
Вольный ветер, листвой, - словно свитком бумажным, шурша!

18.09.2012

Как вкусно пахнут праздничные ели!
Как на морозе сладок мандарин!
К нам в Петербург слетаются метели
И льнут к огням сверкающих витрин,

А фонари над волнами Фонтанки
Льют тёплый свет, янтарный, будто мёд;
Как бриллиант божественной огранки,
Средь стылых вод блистает первый лёд.

Какая ночь! Во все дворы-колодцы
Заглянет нынче месяца рожок.
А по мостам идут первопроходцы,
И цепь следов ложится на снежок.

Мороз рисует зимние картины
На золотых соборных куполах,
Запорошив петровскую куртину,
Кружит метель на ангельских крылах,

А снег идёт, и к вечеру всё тише
Усталый город. Я опять не сплю,
А первый иней по озябшей крыше
Украдкой пишет: «Я тебя люблю!»

Смотри, как небо обнимает
Софии купол золотой,
Как дымка нежно-нежно тает,
И Кремль алеет под зарей.
Еще сует проворный топот
Не потревожил тишины,
Не слышан ветра грозный ропот,
И Волхов тихий видит сны.
Оград ажурные узоры
Мелькают равною чредой,
И созерцанию просторы
Являет щедро парк седой.
Иду и в сердце отдается
Призывный глас колоколов,
Что сладким медом звучно льется
По сотам быстрых облаков.

В лесной тишине Новгородского края,
в ладонях озёрных долин,
раскинулось вольно затерянным раем
селенье с названьем родным.

Пускай журавлей клин знакомый мятётся
как прежде над хлебным жнивьём;
пускай родниками хрустальными бьётся,
Ореховно, сердце твоё.

Здесь звонко поют корабельные чащи
и дышится сладко, легко;
здесь льёт вечерами в озёрные чаши
целебный туман молоко.

Пускай журавлей клин знакомый мятётся
как прежде над хлебным жнивьём;
пускай родниками хрустальными бьётся,
Ореховно, сердце твоё.

Тут искони Божьими славны дарами
болота, леса и луга
и так величаво плывут жемчугами
над самой землёй облака.

Пускай журавлей клин знакомый мятётся
как прежде над хлебным жнивьём;
пускай родниками хрустальными бьётся,
Ореховно, сердце твоё.

Сияет алмазно с небес лучезарных
судьба твоя яркой звездой;
спят чуткие зори на древних курганах,
святой охраняя покой.

Пускай журавлей клин знакомый мятётся
как прежде над хлебным жнивьём;
пускай родниками хрустальными бьётся,
Ореховно, сердце твоё.

18.10.2012

Мой Новгород

Над добрым градом, сердцу милым
В лучах зари блистает синь,
Лелеет ангел белокрылый
Дитя прославленной Руси.

Приют надежд и вдохновенья,
Обитель славных, ветхих дней,
Пример отваги и смиренья
Свободных северных людей.

Стоит в веках, стоит на славу,
Он гордый волей, чист душой
И за Великую Державу
Готов пойти на честный бой.

Прольется медом колокольным
Сердечный Звонницы призыв,
Да с ветром быстрым и привольным
Утихнет, в воздухе застыв.

Кремля величественны своды
Хранят приданья старины,
Ни рок стихий, ни долги годы
Их крепкой мощи не страшны.

Тут плещет Волхов тихи волны
К отлогим илистым брегам,
Так величаво и безмолвно
Он предан искренне векам.

Тут песнь свою Садко заводит
На златострунных гуслях всласть,
И сказка добрая приходит,
И детство манит нас, смеясь.

Узоры летописи верной
Нам дарят тайны в тишине,
Они картиной многомерной
Плывут, как в ярком дивном сне:

София в облаке туманном,
Как будто в страхе воспаря,
Великолепием державным
Встречает грозного царя.

Вот собрались бояре в вечер
Вершить судьбу и грозный суд-
Собою жарко будет вече
Все новгородцы ныне тут!

Тут дух былинный жив веками,
Он в детях наших растворен,
Он дремлет сказочными снами,
Но верю – будет пробужден.

Иду по улочкам душевным,
Шурша опавшею листвой,
Дивясь пленительным, напевным
Мотивам вечности благой.

Под плач осенний листопада
Я слышу предков глас родной.
Как звучно бьется сердце града,
Он Русью дышит, он - живой!

Чаша недопитая, грудь тоску лелеет,
Русь моя забытая, в зарослях кипрея.
Небо васильковое, облака гурьбою,
В сердце чувство новое, я бегу босою.
И летит безумная юность по просторам,
И встречает шумное эхо косогоры.
Боле непослушная предрассудкам строгим,
Истине не чуждая по прямой дороге!
Пусть галдят – безумная, глупая затея,
Скроюсь в Русь подлунную, в заросли кипрея!