Меж морями северными престудёными Да морями южными претёплыми, Средь лесов дремучих нехоженых Да чащоб, буреломом заваленных, Стоял дом – твердыня крепкая, Стоял дом – твердыня прочная. Много сотен лет он стоял не рушился. Вкруг него дубы росли-разрасталися, Да берёзки под ветром качалися, Да медведи с волками водилися. А на крыше гнездо вили аисты, К облакам взмывали, осанисты. А построен тот дом стародавний Мастерами из древа да камня, А украшен резьбою узорной, Услаждал он людские взоры. Перед бурями лютыми снежными Дом скалой устоял незыблемой, А высокие стены каменны От врагов защищали злыденных. А хозяева дома живали Да невзгоды легко побеждали. А в подполье жил жихарь незримо, Дух-хранитель из навьего мира. Он являлся то тенью прозрачной, А то дедом седым тёмной ночью. Он космат, с бородою до пола, Как седой ковыль в чистом поле. Он рубаху суконную носит Босоногий по дому он бродит. А в глазах его шалости детские, Да премудрости в них стариковские. Имена-то у деда всё разные: Кто зовёт Домовым, кто Постенем. Кто-то Чуром, а кто и Суседушкой. И любил Домовой, любил Дедушка Дом исконный родной, родну вотчинку. По ночам напевал песни тихие, Сны-мечты навевал на всех дивные, Гладил тёплой рукой тех, кто мил ему, Да щипал больно тех, кто не люб ему. Кто по дому работал с усердием, Тем во всём помогал Постень с рвением. Колобродил-шалил с тем, кто ленится: То ключи все попрячет, играется, То пихает лентяя он спящего То сдавить-придушить попытается. А стоял в этом доме да сыздавна Скрын-сундук стоял в горнице издавна. То большой был сундук да объёмистый, Да из дерева светлого слаженный, Да картинами ярко украшенный. На картинах-то звери всё сказочны, Да венки из цветов пёстрых красочных, Да кудрявое древо узорчато, А над деревом солнышко красное. А изладил сундук старый-издревний Старец Быва, он мастер преопытный. В Скрын-сундук клал он свитки берестяны, А на свитках писал Быва чертывал, Что бывало-случалось записывал, Все дела, происшествия разные, И великие битвы преславные, И измены коварные страшные, И союзы, любовью скреплённые. Накопилось тех свитков да множество, И ценило людское содружество Дела предков своих да их доблести, И читали о подвигах повести. И хранили деды их правдивые, Сохраняли отцы благородные, Сберегали сыны их хоробрые. Да однажды пришёл в тот дом недруг злой, Да стал сети плести из недобрых слов, А хозяева слушали ворога, Да пленялись речами-то лживого, Да забыли наказы прадедовы, Скрын-сундук позабыли заветный тот, И покрылся он серыми пылями, Да оплёлся весь он паутинами. Горько Быве-хранителю слышать то, Что лишь небыли в свитках берестяных. «Коли правда теперь – небывальщина, Не бывать Быве вашим помощником!» – Так сказал он да в путь сам отправился Прочь из дома, что честностью славился, А теперь правит жадность-завистница Всеми в доме, никто не спохватится Да не вспомнит истоки-то истинны Да обычаи милой прародины. Вместе с Бывой ушёл Домовой седой, Чтоб по свету бродить со своею бедой. На пороге он молвил, расстроенный: «Вы, чей дом предки крепко построили, Вы преданья забыли достойные, Так не знать вам теперь и покоя вовек, Так не знать вам теперь и уюта вовек!» И стал древний дом рушиться-сыпаться, А хозяева только ругаются, В Скрын-сундук заглянуть не сбираются.
